Сердце двушки

На Ула, вызванного Ярой через кентавра и телепортировавшегося прямо на середину комнаты, обрушился такой шквал эмоций, что БаКла покраснела бы от удовольствия. Ул обвинялся совершенно во всем, что произошло в мире сразу после его рождения. Сухан глазам своим не верил! Яра всегда казалась ему такой нежной и мирной! Само олицетворение домашнего уюта! Ул же только стоял, повторял: «Эх!» и «Чудо былиин!» – и прижимал к себе Яру, как большой плюшевый медведь царапучую кошку. Куртка Ула пахла конским потом. Рукава были измазаны глиной. К локтю прилип большой лист – по всему видно, недавно из нырка.

Кавалерия пришла через двадцать минут. Тепло одетая, она походила на маленький бочонок. Стояла в коридоре, смотрела на Яру совиными глазами и никаких чувств не выражала. Спросила: «Ну? Что тут у вас опять стряслось?» – выслушала ответ, погладила Яру по руке и поинтересовалась, есть ли в этом доме вообще чай. В присутствии Кавалерии Яра взяла себя в руки, и ее визгливый голос мгновенно приобрел настолько вменяемые интонации, что Сухан крякнул еще раз. Он не успевал удивляться преображениям Яры. Спокойно говорит с Кавалерией – и при этом не забывает изредка зыркать на Ула в стиле «А тебя я не простила!».

А ведь Сухан временами был почти влюблен в Яру. Не то чтобы это была настоящая любовь – но тревожная зависть к тому, что со стороны представлялось чужим счастьем и домашним уютом. Типа, у меня все криво, а у кого-то хорошо. Теперь же это чувство стремительно рассеивалось, чему Сухан был втайне рад.

Лехур явился вскоре после полуночи. Ул и Кавалерия ждали его у подъезда. Взъерошенный и недовольный, Лехур вылез из своей маленькой машинки, закрыл ее и, потрогав дверь, убедился, что замок заблокировался. Он почти два часа тащился по шоссе, и дальнобойщики слепили его фарами.

– Ты хотя бы в курсе, что сейчас ночь? – поинтересовался он у Кавалерии.

Проверяя верность его утверждения, Кавалерия посмотрела на небо.

– Пять баллов! А я-то все думаю: как это называется? – колко отозвалась она. – Но, увы, работать приходится не ночью или днем, а когда есть работа.

Лехур усмехнулся:

– Как у вас дела? Опять из рук вон хорошо?

– Из рук вон прекрасно. Идем.

Лехур выслушал Яру и Сухана. Не перебивал и вопросы стал задавать не раньше, чем Яра и Сухан замолчали. Вопросов у него было не очень много, но все по сути. В Лехуре сказывался врач, который одним вопросом мысленно отсекает сразу несколько возможных диагнозов.

Он забрал у Сухана зеленое стеклышко и долго разглядывал в него то, что медлительно шевелилось у младенца в груди.

– Да, личинка глубинного эльба… – признал он. – Правильно сделали, что не выжгли ее закладкой. Она не такая, как у инкубаторов. Видите эту синюю дрянь? Это ее внутренности. Они как яд. Прикончить личинку мы сможем, но если стенка личинки лопнет, эта муть распространится.

– А если операцию сделать?

– Бесполезно. Личинка удерет от нас по артериям. Эти мелкие твари, как крысы в норах, – всегда настороже!

Яра пошатнулась, пытаясь нашарить стену. Ей почудилось, что внутри у нее карусель. И карусель эта медленно вращается. Мелькнули книжный шкаф, коридор, дверь со стоящим рядом Суханом. Опять книжный шкаф, опять Сухан. Мир ускорялся. Лехур подхватил ее и усадил на диван.

– Ты для меня тяжеловата, чтоб тебя вот так вот ловить! Сядь сюда и сиди! – велел он. – Илья у тебя особый ребенок. Расти в нем быстро личинка не сможет. Время у нас есть.

– Время на что?

– Время подумать и не пороть горячку!

А еще через два дня, когда Ул пересекал автобусную площадь, ему посигналила серая машина. Ул увидел круглое лицо Ларри.

– Привет! – сказал Ларри своим мягким голосом, дышащим одесской набережной. – Поговорим?

Ул повернулся и пошел прочь. Серая машина медленно ехала за ним. Метров через пятьдесят Ул остановился. Машина тоже остановилась. Ул обошел машину и дернул ручку двери, собираясь сесть рядом с Ларри. Дверь оказалась заблокированной.

– Нет, – сказал Ларри, немного опустив стекло. – Извини! У меня неприятное поручение, и я не хочу, чтобы ты мне врезал. Сам понимаешь: я просто посредник. И так всю жизнь. Вертишься как белка в колесе…

– Чего надо? – спросил Ул.

– Держишь себя в руках? – уточнил Ларри. – Ну смотри, ты обещал… Гай слышал, что у тебя сложности с ребенком. Заболел он там или что-то такое. Короче, Гай сможет тебе помочь, но ему нужна от тебя услуга. Как созреешь – ты знаешь, как меня найти. Или можешь сразу к Гаю… Тут мой процент, сам понимаешь, не предусмотрен!

Ул еще не совсем осмыслил сказанное, и гнев еще только созревал в нем, а серая машина уже взревела, рванулась и унеслась, оставив на асфальте черную пробуксовку шин. Ларри всегда предпочитал неприметные машины и форсированные двигатели. Так оно как-то побезопаснее будет.

Глава девятая. Банка с медузой