Сердце Эрии

Сердце вновь забилось в моей груди, толкая кровь по остывшим венам, и боль влилась в разодранную ногтями шинда руку. Онемевшее от холода тело было непослушным – мелкие камни кололи в спину, но я не могла отползти и сумела лишь слабо пошевелить пальцами. Сквозь звенящий туман, застлавший разум, я услышала громогласный гневный рык.

– Эспер, упокойся, – натянуто-спокойно говорил Арий, но дрожь в голосе выдавала его страх. – Дай нам подойти. Мы хотим ей помочь.

В ответ звучно клацнула волчья пасть, пропустив сквозь стиснутые зубы очередной рык, а перед моим лицом подпрыгнули на полу крошечные блеклые осколки – все, что осталось от Сердца, – когда зверь ударил по нему лапами. Шеонна испуганно вскрикнула.

Преодолевая боль в затекшем теле – казалось, при мельчайшем движении моя кожа трескается, будто каменная скорлупа, – я перекатилась на бок. Исполинский рыжий волк возвышался между мной и напуганными друзьями, отгоняя их видом обнаженных клыков. Его когти, похожие на изогнутые кинжалы, скребли по полу, оставляя борозды в камне, но я заметила, как при этом дрожали его лапы, – Тьма слизала с них шерсть и оставила на коже багровые ожоги.

– Эспер, – хрипло позвала я.

Тамиру даже ухом не повел. Тогда я поймала его мечущийся пушистый хвост и слабо потянула, привлекая внимание, но я и предположить не могла, какая за этим последует реакция.

Зверь взорвался от ярости.

Стремительно развернувшись, он бросился на меня и массивной лапой вдавил в пол. Воздух вышибло из легких вместе с испуганным криком. Острые когти угрожающе уткнулись мне в грудь, а перед лицом застыли влажные оскаленные зубы – горячая слюна скатилась с клыка на мою щеку.

Я с ужасом смотрела в затянутые чернотой глаза Эспера и не ощущала его присутствия в своей голове – там, где всегда находился его разум, теперь раскинулась черная вымершая пустошь.

Тревога раскаленными спицами заколола в сердце.

Моя, хоть и мимолетная, смерть утопила душу зверя в отчаянии и утянула в пустоту.

Отогнав подступивший страх, я мысленно потянулась к зверю. Я словно опускала руки в огонь, продиралась сквозь удушающий, разрывающий горло дым и нестерпимый разъедающий жар в поисках чадящего фитиля – горя. Слепо нашарив его пальцами, я загасила тлеющие искры и, когда гарь перестала забивать легкие, нырнула в темную бездну за мерцающим в темноте огоньком звериной души – ощутив мое присутствие, он засветил ярче.

Зрачки тамиру резко сузились в вертикальные змеиные полоски. В его разуме поселилось смятение, а за ним мощной приливной волной ударила о берег радость. Эспер резко поднял лапу, втянув опасно обнаженные когти.

«Ты жива?» – удивленно произнес он.

«Жива», – с веселой усмешкой подтвердила я.

«Но как?»

Я промолчала – зверь сам нашел ответ в моих воспоминаниях, и я ощутила, как поднялась на его загривке шерсть.

Больше не опасаясь его клыков, друзья подбежали ближе. Арий помог мне сесть, осторожно придержав за плечи, – голова пошла кругом, будто мир совершил резкий кульбит, – и окинул меня беглым взглядом в поисках серьезных повреждений. Не заметив ничего, кроме нескольких ссадин и розовых ожогов, – даже рана на ладони уже не кровоточила, – он облегченно выдохнул и порывисто обнял меня, уткнувшись носом в мои волосы. Я прильнула щекой к его груди – сердце гулко колотило о ребра – и, не скрывая радости, взглянула на стоявших рядом друзей. Они выглядели неважно: волосы всклокочены и покрыты грязью – часть белоснежного хвоста Эссы так и вовсе отсутствовала, а его концы почернели и закрутились тонкими спиральками, – руки испещрены глубокими царапинами, а ожоги сочились кровью. Но самое главное – они были живы, и им больше ничего не угрожало.

– Что случилось? – спросила Шеонна. – Как тебе удалось его одолеть?

– Я… не помню, – полушепотом соврала я, и Эспер, прикусив язык, подыграл моему беспамятству.

Впрочем, эта ложь была отчасти правдивой: что-то ускользнуло от меня, что-то не давало мне покоя.

Вот только что?

Отстранившись от Ария, я обвела храм взглядом. Свечи давно погасли и расплылись застывшими лужицами, что сияли в свете луны, стены зала жадно притягивали его и приумножали, так что я без труда могла разглядеть даже самый укромный уголок. Тьма черными слизняками сползалась к бесформенной груде костей, в которую обратилось мертвое чудовище, но таяла в серебряном свете раньше, чем успевала коснуться хоть одного обломка. Эскаэль все так же бездыханно лежала на дне бассейна, а ее брат сидел у дальней стены: голова его безжизненно поникла, а сожженная кожа сползла лоскутами. Тьма сожрала его заживо, но, думаю, он так ничего и не почувствовал – его разум уже давно прятался в безопасных снах.

Сны…

– Муирн! – воскликнула я и резко обернулась.

Он лежал прямо за мной, и бока его едва заметно вздымались в свистящем вдохе. Его холка снова блестела золотом, но потускнела, а белоснежная шея была запятнана кровью, которая сочилась из пасти и собиралась на полу неровной лужицей.