Сердце Эрии

Как только я выскальзывала за дверь, ноги сами вели меня на священную поляну. Я не могла противиться зову этого места, будто нас связывало нечто даже более крепкое, чем узы, переплетавшие наши с Эспером души. Тамиру жалобно прижимал уши, но не останавливал меня. Он шел рядом в облике крупного пса, чтобы я могла опереться, если тело вновь подведет или земля выпьет из ног последние силы.

Придя на Иль’рав, я садилась на траву перед входом в пещеру и закрывала глаза, откинувшись спиной на гладкий, согретый солнцем валун. Только здесь мне по-настоящему было хорошо. Из зияющей черной пасти поднимался прохладный ветерок. Он ласково прикасался к лицу – будто материнские ладони прижимались к щекам, – и его дыхание ненадолго возвращало меня к жизни. Мне нестерпимо хотелось войти под тяжелые каменные своды, спуститься и прижаться лбом к холодному монолиту. Интересно, он уже налился кровью или все так же пронизан алой сетью в прозрачной бирюзе? Я с трудом сдерживала себя, не позволяя приближаться к пещере. Я чувствовала: если войду во тьму, то уже не найду силы вернуться к солнечному свету.

Вот и сейчас я сидела все там же, но золотые лучи уже не искрили в бутонах пышной глицинии – они растаяли, уступив место мягким сумеркам. Амевы на поляне не засыпали никогда: днем они просто блекли и терялись среди бабочек, пестрыми тучами клубившихся вокруг цветов, а с приходом темноты наливались ярким светом и скапливались у входа в пещеру. Ее дыхание влекло насекомых, но каждый раз, пытаясь поднырнуть под своды, они бились о незримый барьер. Их свет слепил, поэтому я предпочла наблюдать за троицей юрких духов: они играли у кромки воды, гоняя по воздуху опавший листик. Усатая рыбка поднырнула под ним, хлопнув хвостом, подбросила, и листик оказался пойман острыми беличьими зубками. Но внезапно она выронила добычу, и духи кинулись врассыпную.

Из кустов выскочил белый дракончик.

Муирн ворвался в жужжащее облако, распугав амев, и ловко приземлился на траву, сжимая в передних лапах трепыхающееся насекомое.

– Проклятые падальщики! Ненавижу! – Дракончик яростно полоснул когтями изумрудное крыло, отрывая его. – Вы не получите ее душу!

Раньше меня бы это напугало, но сейчас в моей душе не осталось места для эмоций: ее затапливала безграничная тоска, которая лишь усиливалась и норовила выплеснуться солеными слезами при взгляде на тьму, затянувшую зев пещеры.

Свет дрожащей в предсмертных судорогах амевы отразился от бирюзовых кристаллов на шее Хранителя, нанизанных на серебряную цепочку, и рассыпался по траве горстью ярких бликов. Муирн утробно зарычал, но вдруг навострил уши и вонзился в меня взглядом, словно видел впервые.

– Человек! – удивленно, но в то же время весело воскликнул он.

Отбросив потухшую амеву, дракончик запрыгнул на камень и оказался на уровне моего лица.

– Плохо выглядишь, человек, – бесстрастно заметил он.

Эспер недовольно рыкнул. Я не нашлась с ответом.

Муирн не сводил с меня изучающего взгляда, а потом, вдруг о чем-то вспомнив, приосанился, стянул с шеи золотой шнурок с белым камешком и протянул мне.

– Это тебе, – произнес дракончик и покачал лапой, – бери, пока я не передумал.

Я изумленно протянула руку, и Муирн опустил в нее свой подарок. Как только белый камешек коснулся ладони, на отполированной до блеска поверхности вспыхнул и тут же погас витиеватый узор, отдаленно похожий на ключ.

– Что это? – удивилась я.

– То, что вы, люди, называете переводчиком, – пояснил Хранитель. – Зачаровывать Слезы я не умею, но вот пару рун все еще помню. Давай помогу.

Муирн сел на задние лапки и проворно повязал золотой шнурок на мое запястье.

– Однако не забывай, что это всего лишь камень, который может потеряться в любой момент, – наставлял он, – поэтому не переставай учить язык своих друзей.

Я задумчиво покрутила рукой, рассматривая браслет, – руна тускло светилась, когда на нее падал свет вновь вернувшихся амев.

– Ты меня понимаешь? – спросил Эспер.

Его рокочущий голос приятно ласкал слух, и сердце радостно застучало в груди. Тамиру довольно заурчал.

– Спасибо, – поблагодарила я Муирна и пригляделась к бусинам на его шее: теперь я поняла, что они мне напоминали. – Это же браслет Ария?

– Это? – переспросил дракончик. Он стянул украшение через голову, что получилось у него не сразу – серебряная цепочка зацепилась за короткие рожки, – и вытянул лапу. – Оалиив принесла его мне, чтобы я очистил кристаллы от людской магии.

– И ты очистил? – уточнила я, уже догадываясь, каким будет ответ.

– Людская магия в этих Слезах очень… интересная на вкус и не только… – задумчиво произнес Хранитель и возбужденно подпрыгнул. – О, а еще! Погоди-погоди!

Он продел вытянутую лапу в браслет, которым вполне мог подпоясаться, а вторую лапку сжал в кулак, поочередно освобождая пальцы, будто что-то отсчитывая. На счет пять одна из бусин засветилась мягким бирюзовым светом. Дракончик оскалился в счастливой улыбке и весело застучал хвостом по камню.

– Видела? Оно светится! – с восторгом воскликнул он. – Люди научились таким чудесам!

– Оно отмеряет время, – подсказал Эспер.