Сердце фавна

— Вон там, — охранник указал на небольшую кабину, которая находилась на возвышении типа сторожевой башни, — круглосуточно дежурит снайпер. На случай попытки побега.

Я посмотрела, в окне действительно виднелся темный силуэт.

— А у вас случались побеги? — вдруг спросила я.

Лейтенант смутился.

— Я думаю, эту информацию вам лучше уточнить у полковника Стонда.

— Бросьте, лейтенант Беролдус, я ведь все равно буду с ним согласовывать конечный вариант репортажа перед отправкой в газету. Если он посчитает нужным, уберет это из текста.

— Извините, я не имею права разглашать такую информацию, — серьезно сказал он.

Я поняла, что больше ничего не добьюсь по этому поводу. Вот так всегда! Только настроишься на сенсационный материал, как тут — облом. Уже успела немного расстроиться, когда проходивший мимо нас полностью седой фавн со светлыми рогами, множеством морщин на лице и огромным шрамом, пересекавшим глаз, который, впрочем, остался цел, себе под нос пробормотал:

— Да бесполезно это.

— О чем вы? — сразу оживилась я.

Вот он, шанс поговорить с заключенным! Тем более тот сам завел разговор. Старый фавн в робе покосился на лейтенанта, будто молча спрашивая дозволения говорить. Охранник, недовольно поджав губы, кивнул.

— Только помните, что рассказы наших постояльцев нужно делить надвое, — предупредил лейтенант. — Не верьте всему, что они говорят. И я надеюсь на вашу честность, что вы согласуете все написанное с полковником Стондом перед публикацией.

— Поверьте, по-другому я не работаю, — серьезно заверила мужчину.

Мне было важно поговорить с кем-то из содержавшихся под стражей, а этот старец подходил как нельзя лучше. Сейчас расскажет душещипательную историю о том, как его засудили, а он ни в чем не виноват. Читатели любят, когда сухие факты разбавляют эмоциями.

Я с готовностью подошла ближе к седовласому фавну, у которого даже когти потеряли темный оттенок и выглядели желтоватыми, хотя у всех других, которых я до этого видела, когти имели темные оттенки: от коричневого до почти черного. Разве что их женщины, как и человеческие, делали маникюр и покрывали коротко подпиленные коготки лаком или гелем. Мужчины же предпочитали не убирать длину.

За нашим общением зорко наблюдал лейтенант, на поясе которого висела дубинка и рация.

— А вы, стало быть, журналистка, — усмехнулся старик, прищурив глаз со шрамом на веке, при этом неторопливо вытащил из-за уха половину сигареты, коробок спичек из кармана и закурил.

Я даже удивилась, насколько чисто он разговаривает на моем родном наречии. Фавны старшего поколения не стремились выучить какой-либо из человеческих языков, в отличие от молодежи, которая обычно знала как минимум один, а то и несколько, потому что в мире людей условия все же лучше. И попасть к нам — устроиться в жизни.

— Стало быть, так. Корреспондент «Липортского вестника» Ания Василевски, — представилась я. — А вас как зовут?

— Анселл Цувих к вашим услугам, — его тон звучал серьезно, но меня не покидало ощущение, что он насмехается надо мной. Как будто все это для него развлечение или игра.

Хотя, может быть, так и было? Что ему здесь еще делать?

— Так почему, вы говорите, отсюда бесполезно сбегать? — решила вернуть собеседника в нужно русло, слегка покосившись на лейтенанта.

Однако тот, немного расслабившись, заговорил с другим охранником и вроде бы не обращал на нас внимание.

— Оглянитесь вокруг, — пожал плечами старик. — Разве через этот лес под силу пройти кому-то? Может быть, фавн продержался бы чуть дольше, чем человек, но итог все равно был бы один, — заключенный криво усмехнулся.

Я вытащила из кармана легкой куртки небольшой блокнот и тяжелую металлическую ручку с выгравированным логотипом газеты и записала имя своего собеседника, чтобы потом не забыть.

Только хотела спросить у него, за что он сидит, как старик продолжил:

— Разве что… — и сразу замолчал, словно специально интригуя меня.

— Разве что — что? — не выдержала я, купившись на его уловку, даже чуть подалась вперед от нетерпения.

Но Анселл Цувих не спешил отвечать. Он выпустил мне прямо в лицо клуб терпкого горького дыма. Не ожидав такого, я закашлялась.

А потом все произошло настолько стремительно, что я даже ничего не успела сообразить. Он молниеносно метнул руку, схватив меня за правую кисть, в которой я держала ручку, одновременно проворачивая меня вокруг своей оси, как в танце. В следующую секунду я оказалась прижата к нему спиной, остро ощущая жар его тела и еще не развеявшийся дым вокруг нас. Я так и не поняла, как он это сделал настолько быстро, но мои руки были пусты: блокнот упал на землю, а металлическая ручка оказалась прижата острым кончиком стержня к моей шее, прямо в том месте, где птицей в клетке беспорядочно метался пульс.

Я даже вскрикнуть не успела, только тихо охнула. Фавн повернулся спиной к стене, а меня держал перед собой так, чтобы снайпер не мог взять его на прицел. Все вокруг засуетились. Заключенные загомонили, к нам с разных мест прогулочной площадки бежали охранники, заметившие переполох.