Сердце из тьмы и тумана

Из-за того, что каждую пару минут я останавливалась, чтобы унять ломоту в руках, дело продвигалось медленно и здоровенная куча грязной тары, казалось, и не думала уменьшаться. Может, она магическая? Я мою, новые флаконы появляются из воздуха, и лекарка где-то от души веселится?

Как же болела шея! Казалось, я много часов простояла возле таза с водой и пальцы навечно останутся в таком положении, словно держат щеточку для чистки бутылок.

Дико хотелось есть, но еще сильнее – пить. В самой палате был питьевой фонтанчик, который не требовал крупиц, и наконец я решила, что вода – лучше, чем ничего. Домою флаконы и попробую добыть какую-нибудь еду, чем-то же нас должны кормить.

За окном сквозь плотные грозовые тучи робко пробивались краски заката. Уже так поздно? Дни становятся короче. Темный Бал близится, а у меня не то что пары нет, врагов все больше и больше!

Хотелось найти Кеймана и узнать, что будет дальше, но хоть я и твердила себе, что плевать на рейтинг, на черный песок в брошке и на наказания, не хотелось получить еще сильнее. И я решила проскользнуть в кабинет директора после того, как меня выпустят отсюда в надежде, что он не ушел.

Когда я вышла в палату, то замерла.

За шумом воды и звоном флаконов я не слышала ничего из того, что здесь происходило, и сейчас оказалась совершенно не готова к увиденному. На одной из кроватей сидел Даркхолд, опустив босые ноги на ледяной (я чувствовала даже через обувь) пол. Он сидел ко мне спиной, расправив крылья и не шевелясь, но шокировало не это.

На его спине не осталось живого места. Шрамы побелели со временем, но хорошо были видны даже в приглушенном освещении палаты. Длинные, тонкие, они были везде. На плечах, пояснице, руках. Там, откуда росли крылья, виднелись два особенно толстых шрама. Они отличались от прочих, и я не могла даже представить, какую боль вызывали, когда были свежие.

От неожиданности я замерла и даже дышать перестала, понимая, что если пошевелюсь – он заметит меня и убьет.

Меня разрывали противоречивые эмоции. Сердце щемило от жалости, разум отказывался понимать, кто и за что мог нанести такие увечья. А страх сковывал легкие, не давая сделать вдох. Инстинктивно я понимала, что Даркхолд никогда бы не позволил мне увидеть все это.

Неужели шрамы – дело рук его отца? Я слышала тысячи таких историй. В приют часто попадали дети, с которыми жестоко обращались. Дети со следами от ремней и цепей, дети, которые знали от родителей только боль. Но Кейман никогда не казался садистом. Он был странным, скрывал множество тайн и не воспитал идеального сына, но такое? Картинка просто не складывалась.

Я с трудом заставила себя пошевелиться. Попробую сделать вид, будто только вошла и ничего не увидела. Актриса из меня никудышная, но…

Щелкнул замок, скрипнула входная дверь, и я воспользовалась моментом, чтобы юркнуть обратно в лабораторию. Но любопытство жгло сильнее любой магии. Я осторожно приоткрыла дверь, чтобы посмотреть, кто пришел и… чего греха таить, еще и послушать.

– Дарк! Как ты?

Ингрид бросилась к парню. Он что-то ей сказал, но она отчаянно замотала головой.

– Я никуда не уйду! Я останусь с тобой. Кейман сказал, тебя нельзя оставлять одного.

– Он ни хрена не понимает.

– Но он тебе помог. Ведь легче, так?

Даркхолд промолчал. Ингрид со вздохом пододвинула к его койке стул.

– Я ничего не жду от тебя. Просто хочу быть рядом.

– Ты должна быть там, где тебе велено быть.

– Коралины нигде нет, наверное, спит у себя. Я не могу слоняться по замку без дела, когда ты здесь. Хочешь воды?

– Нет.

– Расскажешь, что случилось?

– Олбран мертв.

– Что?! – ахнула Ингрид. – Как?! Это… Дарк! Это невозможно! Что мы будем делать?

– Все в порядке. Угрозы нет.

– Нет?! На Олбране все держалось!

– Мы справимся.

– О боги, Дарк, очнись! Ты окажешься за решеткой. И я вместе с тобой. Нужно сбежать! Пока все не вскрылось, пока смерть Олбрана не стали расследовать, нужно сбежать! Все зашло слишком далеко. Ты не можешь контролировать то, что происходит. Темную магию заметят.

– Я не собираюсь бегать и прятаться Ингрид, – сквозь зубы процедил Дарк. – Это мой дом. И я имею право здесь жить. Никто и никогда не отнимет у меня его!

– Если ты не справишься с магией…

– Справлюсь, – оборвал ее он.

Раздался скрип: Даркхолд лег. Затем послышались шаги.

– Насколько тебе плохо?

У Ингрид изменился голос. Если пару минут назад в нем звучал страх, то сейчас она едва ли не мурлыкала.

– Может, тебе станет лучше… если я…

Она сбросила пиджак, отшвырнув его в сторону. Я поморщилась, поняв, что ничем приличным их сцена не закончится, а Даркхолд с явным интересом наблюдал за ней. И когда я уже понадеялась на его разумность, притянул ее к себе, увлекая на койку.

– Боги… – пробормотала я, поняв, что загнала себя в ловушку.