Сердце Катерины. Повесть II. Под пламенем Клинка (СИ)

– Откуда вы знаете? – в глазах Роланда отразилось удивление. – Они с этого и начинали – привязывали к креслу напротив зеркала, гасили факелы и уходили, сначала зеркало обжигало пламенем, а потом уже набрасывались с пыточными инструментами…

Циэла покачала головой.

– Так я и думала. Это зеркало – их любимое орудие истязаний. Зерцало Огня – кажется, они так его называют… Оно собирает в себе злобу истязаемого и обращает против него. Признайтесь, Роланд, ведь вы, будучи в плену, гневались на демонов и мечтали о расправе над ними?

– Разумеется. Если бы я мог – такое бы сотворил с этими живодерами…

– Вот. Зерцало отражало вашу ярость – и все муки, которые вы придумывали для них, доставались вам же. А кригане вас и пальцем не тронули – от обычных пыток они разве что удовольствие получат, и долго пытаемый не выживет, а вот пытка зеркалом наполняет их силами, и использовать пленника можно долго… вы шесть лет выдержали.

– Но я же видел и чувствовал, как они терзали меня!

– Эти видения могут быть неотличимы от реальности. Они тем ярче, чем больше ярости в душе у человека.

Лицо Роланда вытянулось:

– Так, значит, я страдал от собственной злобы?

– Вот именно.

– Не знаю, что и сказать… – растерянно произнес король. – Да, наверное, мне действительно надо отправиться в храм и очистить душу. Хотя… поможет ли? Сколько я уже ходил в эти храмы, а облегчения никакого. Да я, честно говоря, и в богов-то не особо верю.

– Если не верите, зачем же тогда в храмы ходите? – удивилась Циэла.

– Скорее по традиции. В Эрафии принято всякое дело начинать с молитвы светлым богам, да и в Энроте тоже часто приходилось участвовать во всяких религиозных церемониях – положение обязывало.

– А вы попробуйте прийти туда с верой. И не просто на молитву, а на особый обряд очищения – я знаю, что в культе Света такие обряды применяются и бывают весьма действенными.

– Что ж, – задумчиво проговорил король, – попробую…

К Роланду подошел один из матросов.

– Ваше Величество, через час мы приплываем, – сообщил он.

– Значит, мне пора, – вздохнула Циэла, – Я должна вернуться в свою стихию.

Роланд взглянул на нее с грустью.

– Циэла, останьтесь с нами еще хотя бы на несколько дней. Я покажу вам свою столицу – Свободную Гавань. Это прекрасный город, вы сами увидите. Я представлю вас лордам, вас примут как самого дорогого гостя!

– Мне очень жаль, но я не имею права сойти на берег Энрота. Моя миссия закончена, и я должна вас покинуть.

– Но почему?!

– Сопряжение зовет меня к себе…

– Объясните же мне, в конце концов, что такое Сопряжение? Кто вы, элементали? Откуда вы пришли и куда теперь уходите?

Циэла печально улыбнулась.

– Это тайна, которую не положено знать смертным. Вы всё равно не поймете… Я могу сказать только одно – если когда-нибудь зло опять начнет угрожать миру людей, и вы будете не в силах справиться сами – тогда мы вернемся и снова поможем. А теперь прощайте, Роланд. Я должна идти.

И Циэла, легким грациозным движением перемахнув через борт, прыгнула в воду и исчезла в ней без следа, как будто растворилась в своей родной стихии.

Король еще немного постоял на палубе и спустился в пропахшую лекарствами каюту Катерины. Присев на край кровати, он долго всматривался в бледно-серое, с обострившимися чертами лицо жены. Очнувшись, Катерина слабо застонала и устремила на Роланда больные, запавшие глаза.

– Катерина, милая! Мы подходим к родным берегам. Скоро мы с тобой будем дома…

Причалив к берегу, Роланд отправил гонца во дворец и стал ждать, когда за ним и Катериной прибудет карета. Народ в порту удивленно разглядывал диковинные криганские корабли, никогда прежде в Энроте не виданные, и подъехавший шикарный экипаж, но сходящего по трапу Роланда никто не узнал – о его прибытии было заранее неизвестно, да многие за эти годы уже и забыли своего короля.

Держа за руку лежащую рядом жену, Роланд смотрел на проплывающие за окном кареты улицы родного города. Они мало изменились с тех пор, как король покинул Свободную Гавань – разве что кое-где открылись новые торговые лавки и неподалеку от порта отреставрировали обветшавшую старинную библиотеку – но после долгого отсутствия казались чужими и незнакомыми.

У дверец дворца Роланда встретили Уилбер Хамфри в парадном мундире и высокий кареглазый юноша с красивым одухотворенным лицом, в котором король с трудом узнал повзрослевшего сына.

– С возвращением, Ваше Величество! – широко улыбнулся Хамфри, обнажив ровные белые зубы. – Рад заверить вас: в Энроте всё спокойно и благополучно, так что я передаю вам все дела в полном порядке.

Тепло поприветствовав советника, с которым его связывала многолетняя дружба, Роланд повернулся к Николаю, стоявшему с почтительно склоненной головой.

– Ну, здравствуй, сын.

Юноша смущенно поклонился, явно не зная, как себя вести.

– Здравствуй…те… С приездом… А что с мамой? – глаза Николая сверкнули тревогой. – Гонец сказал, она ранена.

– Да, сынок, и серьезно.

– Где она?

– Тут, в карете.

Забыв о королевском достоинстве, Николай метнулся к экипажу, рванул дверь и встревоженно склонился над Катериной.

– Мама, как ты?!