Сердце Катерины. Повесть II. Под пламенем Клинка (СИ)

– А как бы мы иначе продержались до прихода Тарнума? – Кендал явно был удивлен вопросом Катерины. – Да если б не Клинок, тут была бы такая же кровавая война, как в АвЛи, и еще неизвестно, чем бы всё кончилось. Против черных драконов, правда, Армагеддон бессилен, а вот против остальных он очень помог. Вот видите, как всё обернулось: дьяволы создавали Клинок, чтобы ввергнуть мир во Тьму – а теперь он служит защите Света.

Катерина не стала спорить, но что-то мешало ей согласиться с Кендалом. Хорошо, конечно, что Клинок Армагеддона помог устоять против нихонцев… но всё-таки, всё-таки… Изобретение дьяволов, порождение их злой воли – как оно может служить интересам добра? Наверное, в данной ситуации по-другому действительно было нельзя, и Джелу применял Клинок совершенно оправданно… но Катерина не могла отделаться от мысли, что лучше бы он этого не делал.

До выборов оставался еще почти год, но исход их ни у кого не вызывал сомнений: достойных соперников у Катерины не было. Конкуренцию ей мог бы составить только Кендал, но он не только не выставил свою кандидатуру, но и намеревался после выборов вообще уйти и из политики, и из армии.

– Почему? – спросила его как-то раз Катерина.

– Я был нужен, когда шла война, когда некому было править. А теперь, когда власть перейдет к вам, необходимость во мне отпадет, и я смогу с чистой совестью удалиться на покой.

– Но вы могли бы стать советником или министром… У вас же огромный опыт, который всегда пригодится нам.

Генерал тяжело вздохнул, между бровями обозначились морщины:

– Нет, леди Катерина. Я недостоин быть ни министром, ни советником. На мне лежит позор, который ничем нельзя смыть.

– О чем вы? – удивилась Катерина.

– Войну Восстановления помните?

– Еще бы… Я никогда не забуду тот кошмар – даже теперь, после всех событий вокруг Клинка Армагеддона.

– Вот и я тоже всегда буду помнить ту войну, – произнес Кендал глухим голосом. – И никогда не забуду, что это по моей вине нихонцы взяли Стедвик.

У Катерины болезненно сжалось сердце. Регент напомнил ей о том, о чем она предпочитала лишний раз не вспоминать, чтобы не тревожить эту рану. Да, он был виноват в произошедшем, но у нее и в мыслях не было осуждать его за это – наоборот, она жалела Кендала, поскольку очень хорошо понимала его чувства.

– Ну что вы, генерал! – преувеличенно бодро воскликнула Катерина. – Вы же его потом освободили и одержали еще много славных побед. Так что свою вину вы полностью искупили.

Кендал покачал головой:

– Нет. Это нельзя искупить. Я навсегда вошел в историю Эрафии как первый правитель, допустивший падение нашей столицы. И, что бы я после этого ни делал – этот факт уже не изменить…

Катерине оставалось только согласиться с генералом. На его месте она чувствовала бы себя так же. Вообще Катерина по-хорошему завидовала людям, обладающим счастливой способностью оставлять прошлое в прошлом и с легким сердцем двигаться дальше, не тяготясь былыми несчастьями, ошибками и неудачами. Сама она этого не умела. Кендал, значит, тоже.

Тем временем бракадские маги, затеяв ремонт старого здания одной из академий, наткнулись в его подвале на считавшийся утерянным архив Бонифация Фалленстарского – знаменитого колдуна, который жил еще во времена империи Бракадуун и прославился безошибочностью своих многочисленных предсказаний. Найденный архив содержал с десяток прежде неизвестных пророчеств, большинство из которых относились к минувшим временам и оказались безупречно точными, что еще раз подтвердило непревзойденную прозорливость Бонифация. Он, например, предсказал приход к власти безумного короля Давида в Эрафии, в те времена даже еще не существовавшей как государство; в другом пророчестве говорилось о возникновении, возвышении и последующем крахе Финаксийской империи и была верно названа причина этого краха – исчерпание запасов стальтовой руды, из которой изготавливали оружие и доспехи; еще один свиток содержал предсказание Древесных войн между людьми и эльфами с точным указанием года их начала. Но одно из обнаруженных пророчеств, судя по всему, еще ждало своего часа. Переведя этот текст с древнебракадского языка на современный, ученые мудрецы были потрясены его содержанием. Бонифаций, любивший использовать длинные цветистые фразы и иносказательные выражения, на сей раз выразился с пугающей лаконичностью: «Когда скрестятся Ледяной Клинок и Клинок Армагеддона, наступит конец этого мира».