Сердце кошмара

От аромата благовоний не осталось и следа. Тяжелый и приторный запах металла, оседающий во рту, почти полностью вытеснил его. Асмер хорошо знал, что так пахнет. Кровь.

Рядом с понтификом поставили резное кресло. Он со вздохом опустился в него, и одна из медсестер опустила рядом капельницу. Сверкнула игла – Арне дернулся.

Рядом с их скамьей также засновали медсестры. Арне поднялся.

– Ты куда? – спросила женщина, но не получила ответа.

Понтифик уже начал погружаться в царство сна. Поэтому с неохотой открыл глаза и удивленно взглянул на Арне.

– Мне надо идти, – сказал тот.

– Так иди, – произнес понтифик. – Только ты не думаешь, что будет выглядеть немного странно, если викарий Церкви крови, покинет церемонию в честь великого праздника в числе первых?

– Никто этого даже не заметит. Люди уже спят.

Понтифик лишь махнул рукой. Арне счел это за благословление.

У самых главных дверей он обернулся и взглянул не понтифика. Тот не спал, а молча смотрел в след Арне. Во взгляде главы Церкви крови сверкала сталь. Рядом с ним зияла зыбкая тень, в которой было что-то знакомое Асмеру, что-то почти родное, как шепот матери перед сном. Ему показалось, что Арне тоже почувствовал это. Мелкие мурашки побежали по телу викария. Однако, виду он никакого не подал. Спокойно вышел в ночь дремавшего города.

Атифис спал, и лишь редкие трамваи, гремя и грохоча, проезжали по путям, стветили фарами, что своим ярким электрическим светом разрезали темноту, освещали силуэты деревьев, столбов и живых изгородей, в сумраке похожими на чудовищ из детских кошмаров.

Асмер чувствовал легкое беспокойство внутри Арне, когда, подъезжая к дому, тот увидел свет в одном из резных окон второго этажа.

– Кому-то не спится, – подумал викарий, стараясь унять дрожь в пальцах, лежащих на руле. Выйдя и машины, прислушался, пытаясь уловить что-то. Вокруг была тишина, лишь листья деревьев тихо шелестели от ветра. Пахло озоном, а наверху, в темной синеве ночного неба, что-то грохотало.

– Скоро будет гроза, – подумал Арне и медленно побрел в сторону дома.

– Стой. Не иди туда, – хотел выкрикнуть Асмер, зная, что викария там поджидает лишь смерть. Только его никто не услышал.

Он был лишь гостем в чужом теле, в чужом блеклом воспоминании о городе. Размытым силуэтом, незаметным глазу, на чужой состарившейся от времени фотографии. Так что, как и положено зрителю, ему оставалось лишь молчаливо наблюдать за происходящем, стараясь уловить как можно больше сути.