Сердце кошмара

Арне открыл дверь. Снова прислушался к тишине, стараясь затолкать поглубже чувство страха, что постепенно начинало заползать в мозг. Только это было бесполезно, ведь каждое усилие борьбы делало только хуже, будто кровь, пульсирующая в голове все быстрее и быстрее разносила по разуму частицы ужаса.

Асмер тоже чувствовал это. Чувствовал все, что происходило с телом, в гостях которого он невольно оказался. И сделать ничего не мог. Оставалось только ждать, пока пьеса достигнет кульминации, и под громкие и благодарные хлопки зала все действующие лица выйдут на поклон. Он знал – развязка близко, но не мог и предположить каким будет накал драматического действа, а также последующий за ним эндшпиль повествования.

Ужас внутри мозга усиливался с каждой ступенькой, что Арне преодолевал, поднимаясь на второй этаж. Викарий остро и ярко ощущал его, передавая страх Асмеру. Тот, конечно же, знал природу этого скверного чувства, знал, откуда исходил ужас, знал, что за существо является его источником. И чувствовал, что Арне мог бы его понять.

Руки викария дрожали, а ноги едва плелись по ступеням. В голове снова что-то зазвенело. Этот звон дезориентировал, и Асмер на мгновение перестал что-либо чувствовать, будто снова оказался в той темноте, из которой попал в воспоминание. Однако, через секунду это прошло.

В коридоре ни одна лампа не светила, но трясущуюся рука, медленно тянущаяся к ручке двери, была отчетливо различима. Щелкнул замок. На стене появилась тоненькая полоска света. Арне потянул ручку на себя.

Дверь открылась.

Асмер почувствовал, как викарий онемел, почувствовал, как страх внутри него достиг своего пика, как ужасно заболела голова. На глаза опустилась пелена тумана, но даже через нее он видел светлую, просторную комнату, видел платяной шкаф и кровать, видел стол, на котором стояла рамка с фотографией счастливой семьи. Само собой, Асмер запомнил ее совсем другой, и в таком виде – без крови на стенах и одетой в маску смерти головы, висящей на люстре, тут было довольно мило.

Было бы мило.

Посреди комнаты, скрючившись, лежало тело. Длинные светлые волосы почти полностью закрывали лицо женщины, оставив открытым лишь большой антрацитовый глаз, из которого тянулась тонкая струйка крови. Однако, Арне смотрел совсем не на жену, которая, судя по ее прерывистому и слабому дыханию, была жива. Он смотрел на зыбкую тень, что едва заметно мерцала рядом. Точно такая же была и в соборе, рядом с понтификом.