Сердце Малого Льва (СИ)

Герц жалел, что здесь не Наола. Жалел, что родился уже после эпохи переселения. Всё интересное и важное было тогда. И все уже сделал за него отец, великолепный отец, который из бога и героя постепенно превращался в какого-то хозяйственного бобра, к тому же угождающего всем вокруг.

Герц по-своему пытался ему напомнить, каким он был. Он носил его парики и его одежду, он брился налысо, он даже хромал иногда. Его комнаты были обставлены в стиле той эпохи, он подражал отцу во всем, даже в подпитке слуг. Только отец всего этого не замечал, или не хотел замечать.

— Почему не нужно? — возмутился Герц, — они же слабые, а я сильный. Мне не жалко!

— Ты делаешь из них вампиров, — сказал отец.

— Они сами этого хотят!

— Да просто устоять не могут перед таким искушением. А тебе нравиться быть благодетелем. Конечно, тебе не жалко для такого дела.

Наверно, в чем-то он был прав. Только верить ему не хотелось.

— Это мое дело, — буркнул Герц, — и мои слуги!

— Эния — тоже твой слуга? — хмуро спросил Леций.

Тут Герц взвился, даже подскочил на кровати.

— Энию не трожь! — визгнул он, — держишь ее как животное!

— Она опасна для всех окружающих. Я тебе сто раз это говорил.

— Но она живая! И мать твоей дочери, если ты не забыл!.. Конечно, запереть ее проще всего. И забыть о ней! И после этого заявлять, что я негодяй, а вы все хорошие! Все ангелы!

— Герц…

Аггерцед от бессилия уткнулся лицом в подушку. Отец положил ему руку на плечо и тихо погладил.

— Послушай, — сказал он ласково, — ты у меня славный, добрый мальчик. Я всегда это знал. Просто твой первый порыв обычно так силен, что ты не думаешь о последствиях. Это пройдет со временем. Ты всё поймешь.

Аггерцед почувствовал, что тает от этой отцовской ласки. Мама ласкала не так, и не такая лавина чувств поднималась от этого.

— Не говори со мной как с ребенком! — инстинктивно вывернулся он, — я давно вырос!

— Об этом я и хотел с тобой поговорить, — вздохнул отец, — тебе ведь скоро двадцать. Это возраст вступления в Директорию.

— Да, знаю, — заявил Герц, — войду в совет — вы все будете говорить со мной по-другому!

— А ты к этому готов? — серьезно посмотрел на него Леций.

Он был не то что готов, он не мог этого дождаться. Давным-давно он мечтал на равных усесться за овальный черный стол переговоров со своим великолепным отцом, с демоническим дядей Консом, с мощным Кера, с насмешливым Руэрто, со строгой сестрой Рицией, с непогрешимым до тошноты дядей Ольгердом, и с вечно старшим братом Эдгаром.

Герц хотел иметь право голоса и уже знал, что он всем им скажет, когда до него дойдет очередь. Первым делом он бросит в их болото здоровую каменюгу: он спросит, почему, собственно, Эния — не член Директории? Она Индендра, она Прыгунья, она мать Риции, и ей давно уже перевалило за двадцать. С пяти лет он мучился этим вопросом…

— Я готов, — заявил он.

— Сегодня заседание, — сказал отец, — тебя там быть не должно. Но, возможно, следующее будет уже с тобой. Постарайся к тому времени стать серьезней, сын. Это уже не игрушки.

— А что у вас сегодня? — поинтересовался Герц.

— Перо Жар-птицы, — ответил Леций.

— Чего-чего?

— Ветка из Сияющей рощи. С планеты, которую нашел когда-то твой дед Сиргилл Индендра.

— Хорошо, что не дед Ричард, — усмехнулся Герц, — не всё ж ему одному…

— Ничего хорошего, — покачал головой отец, — уж лучше бы это был Ричард. Всё дело в том, что никто из нас не знает, где эта планета, а между тем какой-то тип подарил Ла Кси ветку.

— Зеле?! — подскочил Аггерцед, — ну нахал!

Музыкантишку Кси он за соперника не считал, но оказалось, что это еще не всё.

— Это десятый Прыгун, сынок. И с этим придется считаться.

Такая мысль в голове не укладывалась, поэтому скоро забылась. Тем более, что через полчаса его вызвал Эдгар, и дед в его кабинете устроил ему показательное разоблачение.

Модуль подлетал ко дворцу. Аггерцед злился на непослушный мир и вдруг вспомнил про эту самую ветку. Как всегда, то, что касалось Зелы, он воспринимал особенно остро. Наверно, потому, что это была его первая и единственная любовь. Ничего порочного он в этом не видел. Ла Кси была создана, чтоб ее любили. Он ее и любил, что ж еще ему оставалось? Никакой бабулей она ему не была. Она была женой деда, вот и всё.

Соперников у него было не так уж много: стареющий дед и заморыш Кси. Появление какого-то неизвестного Прыгуна в числе ее поклонников было неприятным сюрпризом. И именно это сейчас обсуждали члены Директории.

В зале заседаний горел свет, яркие огни в окнах освещали темный осенний лес.

— Заседают, — раздраженно сказал он, подавая своей даме руку, — обсуждают такие важные дела… и без нас с тобой.

— Мы-то здесь при чем? — усмехнулась Эния.

— Да мне уже через неделю двадцать!

Был бы он трезв, ничего бы не случилось. Но он был пьян. Он взял Энию за руку и потащил за собой в зал заседаний. Она упиралась, но сильно возражать ему не смела.

— Что ты сокол, нас же выгонят! Опомнись, родной, что ты делаешь?!

— Я знаю, что я делаю!

Вот так, за руку, он ввел ее в ослепительный зал заседаний, распахнув двери пинком ноги. Немая сцена продолжалась недолго.