Сердце Малого Льва (СИ)

— Ты всё слышал? — спросил он строго, — чтобы через двадцать минут был здесь. Мне не до шуток.

— Тебе всегда не до шуток, — насупился внук.

— Не теряй времени.

Ричард погасил вызов и расслабился в кресле.

— Он же не придет, — с досадой сказала Ингерда, — ты так с ним говорил!

— А как мне с ним говорить? Сюсюкать как ты?

Она отвернулась. Грива каштаново-рыжих волос пышно падала на золотую ткань платья.

Кабинет был серо-голубой, а она — как яркий солнечный луч в этом кабинете.

— Не переживай, — сказал Ричард, — никуда он не денется. Он слишком любопытен, чтобы не прийти. Давай подождем.

Он попросил у секретаря две чашки кофе и отключил всю связь, чтобы ему не мешали говорить с дочерью. К сожалению, такое удавалось редко.

— Иногда вдруг начинаю тосковать по звездолетам, — призналась она с грустью, — цель впереди, ожидание, тишина, звезды и черное безмолвие…

— Мне это знакомо, — кивнул он.

— Здесь я просто женщина. Просто жена правителя. И никто больше. Не знаю, как так получилось.

— Вот так и получилось.

— Просто свалилось всё сразу: любовь, дворец, роскошь, слуги, целая планета и маленький ребенок в придачу. С Эдгаром я как-то не поняла, что я мать. А вот с Герцем…

— Ты превратилась в сумасшедшую мамашу.

— Да, — она спокойно отхлебнула из чашки и улыбнулась, — когда увидела, как он похож на Леция.

— Только еще хуже, — усмехнулся Ричард.

Она поняла, что это шутка, но с долей правды. Улыбка осталась, но глаза снова погрустнели.

— Я верю в моего мальчика, — сказала она, — он добрый и славный…

В это время здание полпредства содрогнулось. Послышался звон разбитых стекол, падающих камней и истерические женские визги. Тут же завыла сигнализация.

Ричард вскочил. Его отключенная связь молчала, но он и так уже догадался, что могло произойти.

— Кажется, твой славный сын вошел в полпредство, — сказал он ошеломленной Ингерде.

— Папа… только не убивай его, — пробормотала она.

Через пять минут его привели. Он стоял косматый и раскрашенный, мерцал оранжевым жилетом и зло сверкал глазами. Ингерда рыдала прямо за столом, а Ричард не знал, куда деваться от нахлынувшего гнева.

— Убитых нет, но есть пять раненых, — сообщили охранники, — трое людей и два аппира.

Остальные отделались ушибами. Киоск — вдребезги, потолок треснул, стена — пополам.

— Идите пока, — еле сдерживаясь, сказал он, — с этим я сам разберусь.

Герц уставился в пол. Ричард подошел, взял его за грудки и оторвал от пола.

— Вот тут ты перестарался, — зло сказал он, — это уже не дворец твоего папочки. Это мое полпредство. И крушить тут стены и калечить людей я тебе не позволю.

— Де-е-ед, — прохрипел почти задушенный воротом рубашки Герц.

— Я смотрю, у тебя это входит в привычку!

— Пу-у-усти!

Энергии у парня было маловато, всю потратил на взрыв. Ричард поставил его на ноги и влепил такую оплеуху, что внук отлетел под подоконник и затих там на время. Ингерда всхлипывала.

— Если еще хоть одна душа от тебя пострадает, сопляк, я тебя убью. Сам убью, понятно?

Можешь не сомневаться!

— Папа! — визгнула дочь.

— Помолчи! — рявкнул он, — вырастили неврастеника! Чуть что — взрывается как паровой котел. Ему нельзя жить в обществе. Он опасен!

Герц поджал коленки к подбородку и молча наблюдал. Зеленый парик съехал на ухо, изо рта текла кровь, но он этого не замечал. Ричард сжал кулаки, широко расставил ноги и даже зубы сцепил. Его гнев делал из него черного тигра, уже независимо от его воли.

Это произошло почти мгновенно. Дочь совсем уж истерично завизжала, а внук с выпученными глазами пополз куда-то в угол. На этот раз на его идиотски раскрашенном лице был самый настоящий ужас. Ричард зарычал и замахнулся правой лапой… но вдруг вспомнил другой эпизод: зал для омовений, клетчатый пол и такой же жалкий Эдгар с окровавленной губой на этом полу. Кажется, история повторялась.

Ему стало не по себе. Настолько, что пропал весь гнев. Неужели каждый его внук должен пройти через это? Неужели у него нет другого языка для них? Все-таки родное существо сидело там, в углу с перекошенным от ужаса лицом.

Он опомнился. Ушел в душевую, вернулся в прежнее обличье, прикрылся халатом, отдышался, даже допил потом свой кофе из чашки.

— Вставай. И объясни, в чем там было дело.

— Да пошел ты… — прохрипел из своего угла Герц.

— Что?!

Такой наглости Ричард всё же не ожидал. Тем более теперь.

— Всё равно я тебя не боюсь! — стуча зубами заявил внук, в глазах по-прежнему был ужас, — подумаешь, тигр!

— Вставай, — уже мягче сказал Ричард, пораженный таким упрямством, — тигра больше не будет.

— А зря.

— Что?

— Хрен в пальто, — внук встал, утерся рукавом, поправил парик и плюнул в раковину кровью, — ма, ну чего ты ноешь, в самом деле? Зубы я новые вставлю… Надо же, воды нет. Я что, трубы разнес?

— Может, все-таки объяснишь, почему? — настаивал Ричард.

— Вот и я думаю, почему? — обернулся к нему внук, размазывая по подбородку кровь и краску, — ведь это твою жену называют продажной куклой и подстилкой для Пастухов.

Почему я должен вправлять мозги этим уродам, в то время как ты — черный тигр — спокойно попиваешь кофе?!

Ричард окаменел.