Сердце машины. Наше будущее в эру эмоционального искусственного интеллекта

Интересно отметить, что сам Исигуро не уверен насчет причин возникновения эффекта зловещей долины. Много раз он заявлял, что реакцию людей на реалистично выглядящих человекоподобных роботов нельзя объяснить так просто. Люди часто считают его творения пугающими. Исигуро рассказывал, что его четырехлетняя дочь едва не разрыдалась от ужаса, когда увидела робота, похожего на нее. Несмотря на все это, работа Исигуро предполагает, что люди быстро адаптируются к присутствию роботов и со временем начинают меньше их бояться.

Эффект зловещей долины не ограничивается внешностью роботов или персонажей анимации. Он распространяется и на другие признаки, в основном на движение. Как упоминалось в пояснении к первому графику Мори, фактор движения повышает степень страха, при виде зомби боязнь мертвого тела превращается в ужас. Естественные движения обладают таким количеством нюансов и несут такую огромную информационную нагрузку. Передать движения намного сложнее, чем статичное выражение лица. Если вы смотрели фильм ужасов, например «Проклятие» (The Grudge), в котором разъяренные духи двигаются очень неестественно, вы могли испытать пронизывающий ужас, вызванный этим несходством. Эффект от движения духов можно описать едва ли не единственным способом: как будто существо другого вида натянуло на себя чужую кожу.

Практически полная противоположность – биологически выверенные движения некоторых механических роботов, например Биг Дога и Читы производства Boston Robotics. Каждый из них состоит из десятков или даже сотен моторов, сервоприводов и контуров на жестком металлическом каркасе. Разработчики не собирались придавать им сходство с реальными животными. Тем не менее стальные конструкции, множество сочленений и искусственный интеллект, который ими управляет, с такой точностью передают биологически обусловленную механику, что роботы ходят, бегают, поднимаются после падения, как живые существа. Когда они теряют и снова находят равновесие, они двигаются, как скелет жеребенка, который впервые встал на ноги (какой бы жуткой ни показалась эта картина).

Другой пример эффекта зловещей долины – натуралистичные протезы. Вид искусственной руки на том месте, где когда-то была настоящая, вызывает много интересных чувств и наводит на мысли о том, что теоретики, связывающие эффект зловещей долины со страхом собственной смерти, могут быть правы. В свете этих гипотез не исключено, что психология эффекта зловещей долины слишком сложна, чтобы сводить ее к одной причине или механизму.

Мы снова возвращаемся к искусственно создаваемым эмоциям. Одно дело – считывать и интерпретировать человеческие чувства и другие невербальные сигналы, и совсем другое – в точности реалистично воссоздавать их вербально, визуально или иным способом. Эффект зловещей долины невероятно усложняет эту проблему, но в конечном итоге нам придется как-то ее разрешить.

Интерпретация и выражение эмоций – сложный навык, который мы приобретаем в первые годы жизни. По мере взросления каналы коммуникации совершенствуются: мы адаптируемся к культурным нормам, сознательным усилиям и, возможно, даже зеркальным нейронам. Как и основной канал коммуникации – устную речь, – умение считывать и передавать эмоции мы обретаем в начале жизни. В результате к подростковому возрасту мы более или менее обладаем природным знанием о том, какие эмоции в тот или иной момент приемлемы или не приемлемы. Потому нас зачастую застает врасплох чья-то неподобающая реакция на ситуацию – смех на похоронах или ярость посреди празднования. Общество прививает нам ожидания того, как мы сами и окружающие должны себя вести. Когда поведение слишком отклоняется от ожидаемого, мы называем виновника бестактным или говорим, что у него нет вкуса.

Когнитивный диссонанс возникает, когда ожидания, основанные на внешнем облике объекта, не оправдываются из-за каких-либо других его внешних черт или аспектов поведения.

Однако способность распознавать неуместные эмоции может работать значительно тоньше. Мимолетная усмешка или поднятая бровь иногда несут огромную смысловую нагрузку. Смена интонации или едва уловимая дрожь в голосе могут быть очень красноречивыми. Таким образом, неудивительно, что мы способны на раннем этапе обнаружить даже незначительные расхождения эмоциональных программ с человеческими нормами. Но по мере совершенствования и обретения все большего количества нюансов эмоциональные программы в итоге смогут приблизиться к уровню человека. И когда это произойдет, не вызовут ли они эффект зловещей долины и связанный с ней дискомфорт?