Сердце Москвы. От Кремля до Белого города

Лишившись театра, актеры давали представления в различных помещениях: в новом театре на Арбатской площади, построенном в 1808 г. по проекту К.И. Росси, и в частных домах: у Апраксина (ул. Фрунзе, дом № 19), где впервые выступил знаменитый П.С. Мочалов, в доме Пашкова на углу Моховой и Большой Никитской (ныне университетская церковь), где дебютировал М.С. Щепкин. После окончания Отечественной войны на месте старого Петровского театра было задумано строительство нового: в феврале 1816 г. театральная дирекция поставила вопрос о возведении здания, но к практическим делам приступили только после утверждения проекта всей площади. В 1820 г. из Петербурга прислали проект архитектора А.А. Михайлова, который удостоился одобрения московского генерал-губернатора. Иногда в современных изданиях по истории Москвы Михайлов вообще не упоминается, но как еще во время строительства сообщал член Комиссии для строений, известный театральный деятель Ф.Ф. Кокошкин, «поколику возможно, старались держаться планов, сочиненных г. Михайловым, как во внутренних, так и в наружных видах, с некоторыми изменениями, кои были необходимы в отношении удобностей, вкуса здешней публики и суммы, на сие ассигнованной». Изменения, подчас значительные, были внесены московским архитектором О.И. Бове, который, в частности, уменьшил высоту здания и пропорционально этому сократил размеры его частей.

При строительстве использовали части старых стен и портика. Новое здание теперь главным своим входом было обращено не на улицу, а на площадь, куда выходил портик, поддерживаемый восемью колоннами. На портике стояла алебастровая скульптура – Аполлон на колеснице, управлявший четырьмя конями. На фронтоне поместили надпись: «Сооружен в 1824 году», которую позднее после ремонта заменили на «Возобновлен в 1842 году». Затратили на строительство грандиозную по тем временам сумму – почти 2 миллиона рублей.

В газете «Московские ведомости» приветствовали рождение нового здания: «Есть события в России, которые быстротою и величием изумляют современников и представляются в виде чудес отдаленному потомству. Такая мысль естественно рождается в душе Россиянина при каждом происшествии, приближающем отечество наше к среде держав Европейских, славящихся вкусом и образованностью, такая мысль возникает в душе при взгляде на Большой Петровский Театр, как феникс из развалин возвысивший стены свои в новом блеске и великолепии».

Новый Большой Петровский театр открыли 6 января 1825 г.: «Кресла, партер и ложи наполнены были многочисленной публикой, которая истощалась в похвалах всем тем, кто участвовал в доставлении ей удовольствия». Представили действо «Торжество Муз» М.А. Дмитриева, «с принадлежащими к нему хорами, танцами, машинами и великолепным спектаклем», исполнялись гимн А.Н. Верстовского, хоровое сочинение А.А. Алябьева, большой пантомимный балет «Сандрильона», а декорации «представляли развалины и дикое местоположение, превращаемое в храм муз». Журнал «Отечественные записки» отмечал: «Поэзия, гармония, великолепие декораций, обворожение механики, таланты действующих лиц, богатство костюмов, самое освещение – все совокуплено было к произведению живейшего, приятнейшего действия на сердце, зрение и слух восхищенной публики, которая с своей стороны не пропускала ни одного случая, чтоб не оказать громким рукоплесканием своим своего совершенного удовольствия». На открытие дирекция продала 2158 билетов, но утверждалось, что «с некоторым потеснением можно поместить гораздо более». На следующий день театральная дирекция, «желая доставить равное удовольствие всем вообще жителям Москвы», повторила весь спектакль, а 8 января на сцене нового театра уже начались регулярные представления: «в щет абонемента» поставили комедию Мольера «Мещанин во дворянстве», в которой играл знаменитый позднее актер Щепкин.

Во многих периодических изданиях расточались похвалы новому зданию, но иногда высказывались и критические замечания, касавшиеся в основном акустики зала. Как писал завзятый театрал, будущий известный писатель С.Т. Аксаков, «к сожалению, великолепный Петровский театр довольно глух, в пении слов никогда (!) не слышно».

Зрительный зал мог преобразовываться в огромную площадку для маскарадов – его пол в течение получаса посредством «двенадцати пушечных ядер и рычагов с контртягостию» сравнивался со сценой.