Сердце Москвы. От Кремля до Белого города

От Стрелки по правому берегу Москвы-реки идет Берсеневская набережная, получившая название либо от старого имени крыжовника – «берсень», которого, надо думать, было немало в здешних садах, либо от прозвища боярина Ивана Беклемишева – Берсень, прозванного так, может быть, из-за его колючего характера.

Это название старинное – оно встречается нам в документе о «Берсеневской решетке». В 1504 г. по повелению великого князя Ивана III «поставиша на Москве решотки на улицах». В ночное время решетками перегораживались улицы, и при них стоял караул из обывателей. Этими решетками заведовал объезжий голова, которому вменялось в обязанность охранение его участка «от огня и всякого воровства». За одну из таких застав отвечал боярин Иван Берсень-Беклемишев. Видимо, по нему она и называлась Берсеневской, а впоследствии название перешло и на всю местность. Фамилия боярина встречается нам в истории Кремля: одна из его башен, рядом с которой находился их двор, называется Беклемишевской. Воевода Никита Беклемишев, как и его сын Иван Никитич Берсень, исполнял посольские поручения: в 1490 г. он встречал в Химках посла Священной Римской империи, позднее был послан к польскому королю. При Иване III он пользовался доверием государя, а при наследнике был обвинен в оскорбительных речах. До нас дошли документы об этом деле, и, как заметил историк В.О. Ключевский, «это очень редкий случай, когда мы можем подслушать интимный политический разговор в Москве XVI в.». Как-то в думе Иван Берсень резко возразил великому князю Василию III, на что в ответ тот его вообще выгнал, сказав: «Пошел, смерд, вон, ты мне не надобен». Вот Берсень в частных разговорах и жаловался, сравнивая князя с его отцом: «Нынешний государь не таков: людей мало жалует, упрям, встречи против себя не любит и раздражается на тех, кто ему встречу говорит». Он был уверен, что «которая земля перестанавливает свои обычаи, та земля недолго стоит, а здесь у нас старые обычаи нынешний великий князь переменил: так какого же добра и ждать от нас?». О непригожих речах доложили государю, Берсеня схватили да и казнили: «Голову ссечи на Москве, на реке» в 1525 г.

С тех пор многое изменилось на Берсеневской набережной.

Тут довольно давно обосновались промышленные заведения, а также официальные учреждения. Так, например, ее западную часть заняли обширные строения кондитерской фабрики, которые выходили и на противоположный берег Острова, на канал. Около этих красных фабричных корпусов так вкусно пахло, хотя… если спросить у жителей ближних домов, они, скорее всего, бы сказали: хорошо вам говорить, вы здесь бываете редко, а вот вдыхать каждый день эти запахи не так уж приятно. Теперь же фабрика переведена отсюда на Малую Красносельскую улицу.

Вкусные запахи разносились от кондитерской фабрики «Красный Октябрь», чей шоколад считается самым лучшим в нынешней Москве, как, впрочем, считался таковым и в Москве царской, в которой был известен как «шоколад от Эйнема».

Реклама фирмы Эйнем

Фердинанд Теодор, или Федор Карлович, Эйнем в 1850 г. приехал в Россию из Вюртемберга. Сначала он занялся пиленым сахаром (сахар производился в виде больших конусообразных «голов», которые надо было распилить на мелкие куски и таким уже использовать), а потом открыл небольшую кондитерскую мастерскую на Арбате. Дело пошло хорошо, компаньон Эйнема Юлий Федорович Гейс, также из Вюртемберга, был работящим и честным, и вскоре производство шоколада и конфет расширилось. Наняли новое помещение на Петровке, а на Театральной площади открыли магазин. Компаньоны заботились о качестве, выписывали из-за границы новейшее оборудование вместе с знающими мастерами. В 1867 г. фабрика опять переезжает, теперь довольно далеко от центра, на Софийскую набережную, где можно было подешевле приобрести подходящий участок. Сначала она обосновалась в доме № 6 по Софийской набережной, где работали 20 рабочих – немалое количество в то время, а уже потом решили для расширения производства выбрать место на другом конце Острова, на Берсеневской набережной. Там открыли «паровую фабрику шоколада, конфет и чайных печений „Эйнем“» (паровая значило имеющая паровые машины. – Авт.). Фердинанд Теодор Эйнем к тому времени умер, но его компаньон, к которому перешло дело, решил оставить уже хорошо известное имя в названии фабрики.

В советское время фабрику переименовали в «Первую государственную кондитерскую», а затем в «Красный Октябрь»

Под фабрику постепенно отошли довольно много мелких и больших владений, пока она не заняла обширную территорию между набережными Москвы-реки и Водоотводного канала, где по проектам нескольких московских архитекторов – А.В. Флодина, А.М. Калмыкова, Ф.И. Роде, А.Ф. Карста и др. – были возведены десятки различных зданий.