Сердце на Брайле

– Помню. Посмотрим, что можно сделать. Но с чего вдруг вы разыграли этот спектакль?! Нельзя смеяться над слепыми. Конечно, от тебя можно ожидать чего угодно, но от твоей подруги…

– Всё из-за дурацкого спора. Но лучше вам наказать только меня, и меня одного. Потому что, если вы накажете и ее тоже, родители отправят Мари в пансион, а наша школа лишится лучшей ученицы.

– Думаешь, у нее настолько строгие родители?

– Уверен! Ее отец торгует какими-то золотыми мухами и редко шутит. Если они обо всём узнают, то точно переедут – и прощай, гений!

Мы с Мари проследовали за Счастливчиком Люком, и уже перед дверью в кабинет директрисы он сказал:

– Так, я войду первым.

Вдруг меня осенило.

– Скажите ей, что у меня есть суперидея, как вымолить прощение.

– Какая идея?

– Мы могли бы организовать концерт виолончели… что-то действительно крутое, для настоящих ценителей.

– Но ты же не играешь на виолончели.

– Нет, но я буду переворачивать страницы партитур.

Счастливчик Люк исчез в кабинете мадам Леконт.

– Ты нормальный? – сказала Мари. – Концерт виолончели… Какая муха тебя укусила?

– Да нет, наоборот, очень хорошая идея. Ты ничего не понимаешь… после нашего циркового номера все заметят, что ты ничего не видишь. Я даже уверен, что они уже догадываются. Думаешь, Ван Гог упустит такую возможность нам отомстить? А концертом мы их всех за пояс заткнем, особенно если они будут думать, что ты играешь по нотам.

– А правда, умно́… Наверное, ты прав… Сейчас главное – выиграть время… Нам осталось всего три недели.

Ее глаза заблестели, как крошечные свечки. Я заметил, что Мари застегнула блузку через пуговицу, и подумал, что такими мелкими деталями мы тоже можем себя выдать.

Она вздохнула:

– Есть еще одна проблема.

– Какая?

– Безопасность на дорогах. Мне придется проехать по лабиринту либо на велосипеде, либо на машине. Полный провал.

Тут я еще ничего не придумал. Если Мари попросится в медпункт, то там ее могут осмотреть и что-то заметить. По сравнению с Хайсамом, который мог просчитать противника на пятнадцать ходов вперед, я был еще любителем. Поэтому я ничего не ответил. Чтобы выглядеть умным, иногда достаточно заткнуться и загадочно потупить глаза.

В итоге мы отделались бесплатным концертом для учеников и родителей, а я должен был подмести коридоры. Так сказать, у каждого своя специализация!

Перед обедом я чуть ли не на коленях приполз к Хайсаму. У меня не осталось сил даже дойти до столовой. Душевные терзания выматывают сильнее физических упражнений – вот вам мое мнение. Я был опустошен. Хайсам сидел на малюсеньком стульчике, опершись локтями на стол, и смотрел на шахматную доску, словно хотел загипнотизировать ее и выпытать все секреты. Я заметил, что его огромный живот, завернутый в клетчатую рубашку, касается края стола.

– Что делаешь? – спросил я.

– Ничего.

– Это как?

– Совсем ничего. Сегодня начинается шаббат. Я должен ничего не делать, поэтому я ничего не делаю.

– Придется как-нибудь мне объяснить, почему египтяне, которые наполовину турки, справляют шаббат. А он разве не вечером начинается?

– Я начинаю шаббат когда захочу. Могу начать и днем, так как игрок в шахматы всегда на шаг впереди. К тому же никому от этого нет вреда. Ты вот страдаешь от моего шаббата?

– Мне абсолютно наплевать. Кстати, я даже не знал, где находится Турция. Всегда путал ее с Индией.

– Европе и арабам стоило оставить нас в покое еще в XIX веке… Они буквально сожрали нас, так что теперь мы справляем шаббат, чтобы отомстить и позлить Европу и арабов одновременно, понимаешь? Начиная с полудня пятницы.

Я ничего не понял из того, что он говорил. Увидев его таким, уставившимся в шахматную доску, я даже заволновался о его самочувствии. Время от времени губы египтянина шевелились – и тут я понял, что он играет с воображаемым противником. Я глубоко вдохнул и произнес:

– Хайсам, у меня проблемы.

Он даже не посмотрел на меня.

– Я знаю.

– Я знаю, что ты знаешь. Ты никогда ничего не говоришь, но всегда всё знаешь наперед. Как нильские крокодилы.

– Я всегда на несколько шагов впереди, как в шахматах. Итак, она слепая.

Хайсам улыбнулся. Я подумал, что мой уважаемый египтянин действительно раздулся до невероятных размеров и постепенно превращается в какого-то мифологического персонажа.

– Никто не должен этого узнать, иначе полный провал. Так что, понимаешь, безопасность на дорогах сегодня днем представляет, так сказать, большую опасность.

Хайсам передвинул фигуру на шахматной доске и положил короля противника. Он вздохнул и взял кусочек лукума.

– Однако сегодня утром я заметил, что ты начинаешь постигать основные принципы защиты Нимцовича… Но теперь ты снова в тупике. Смотри…

Он показал на шахматную доску, как будто в ней заключалось готовое решение.

– И что?

Я начал паниковать.

– И то, что Нимцович не просто защищался. Он всегда контролировал центр на расстоянии и навязывал противнику тупиковую ситуацию. Вот и всё. По-моему, очень ясно.