Сердце на Брайле

Едва в мою жизнь ты вошла,
Как я сон и покой потерял.
Ты любовь в моем сердце зажгла,
И я с болью воспринял твой дар.
На уроке изящно склонившись,
Ты пишешь старательно строки.
Пером твоим стать взмолившись,
Я жду окончанья урока.
Хочу стать твоею я ручкой
И воспеть глубину твоих глаз:
Твоими словами, любой закорючкой
Рассказать о любви без прикрас.
Никогда еще не был прекрасней
Твой носик при свете лучей.
А твой взгляд роковой и опасный…
Нет его в мире милей.
А если ты мне откажешь,
Как жить потом мне прикажешь?
Не нужно быть гением вовсе,
Когда о любви сердце просит
И покорно невзгоды все сносит.

Было забавно наблюдать, как Этьен и Лягушка повсюду гуляют вместе, держатся за ручки, дурачатся. Так что, я решил, кое-что мне всё-таки удалось. Поначалу-то я думал, что Этьен хотел с ней встречаться из-за гормонов, потому что у него была своя теория.

– Понимаешь, – объяснял он мне, – девчонки пострашнее обычно самые лучшие подружки, с ними лучше всего… ну, это самое…

– Да ну?

– Конечно, это же логично. А Лягушка – самая страшная девчонка в школе, так?

– Пожалуй, одна из. Но чтобы сказать наверняка, надо обратиться к специалисту.

– Получается, что Лягушка – одна из лучших подружек в школе, а может, самая лучшая.

Ну, кому как. Мари объясняла мне, что такой подход называется силлогизмом и следует аккуратней обращаться с этими штуками. Она говорила что-то о Сократе: я – человек, а значит, я что-то там… уже забыл[72]. Но я не знал, прав Этьен или нет: что-то в его уравнении от меня ускользало. Со временем я заметил, что его теория не работает, потому что он по-настоящему влюбился. Всегда приятно видеть, как ломается чья-то теория: словно сам мир ускользает и просачивается сквозь рыбацкие сети. Этьен даже стал вести себя спокойнее и мудрее – вот как влияют все эти любовные штучки.

Однажды он подошел ко мне и спросил в замешательстве:

– Ты же смотришь на вещи как поэт. Что можно подарить девчонке? Что-нибудь изысканное.

– Даже не знаю. Может, цветы?

– С цветами не получится. У нее аллергия.

– Тогда духи. Да, духи – это круто. Обычно дарят либо цветы, либо духи. Или книгу, но это для самых продвинутых, когда уже всё серьезно.

Казалось, Этьен крепко озадачился.

– Ну или пригласи ее в ресторан, – продолжил я, – романтика, свечи, вы сблизитесь. Я как-то видел что-то вроде этого в фильме по телевизору. Кстати, ты говорил ей о своем призвании?

– Ты о чём?

– Ты рассказал ей, что хочешь стать проктологом?

Он объяснил мне, что, с тех пор как влюбился, дырки в задницах интересуют его уже не так сильно.

– Итак, что ты ей подаришь?

– Свожу ее в кино на ужастик. И подарю самый большой попкорн. По-моему, очень круто.

Вдруг, сам не знаю почему, я спросил его:

– Прости, что меняю тему, но ты не знаешь, наша старая хижина еще на месте?

– А зачем она тебе? Хочешь снова там репетировать?

Я пожал плечами.

– Нет, просто интересно, не развалилась ли она.

– Не развалилась, со всеми кушетками, полный комфорт… Слушай, а может, мне ее в хижину пригласить…

Не только Этьен изменился благодаря магии чувств. Однажды я заметил, что учительница математики больше не хромает. Совсем. Она шагала нормально и даже уверенно. Тогда я подумал, что ее ребенок окончательно покинул правую ногу и жить ей стало легче. Иногда на уроках учительница мечтала о чём-то с легкой улыбкой на губах. Было заметно, что ей сложно сосредоточиться и она предпочла бы поговорить с нами совсем о других вещах, а не о косинусах, тангенсах и пропорциях. В июне месяце уже вообще не верится во все эти математические штуки. По-моему, учительница просто встретила человека, с которым ей оказалось гораздо интереснее, чем с грудой цифр, пусть она и была по ним специалистом. Теперь математичка носила кокетливые юбки, а в ушах у нее поблескивали побрякушки, которые буквально гипнотизировали меня на уроках. Я даже стал ею немного восхищаться. Но, конечно, не настолько, как Мари, Хайсамом или папой.