Сердце нага

Кару резким движением перевернул ёмкость, и клубок змей вывалился на пол. Молодые наги разошлись в разные стороны, предоставив змеям возможность свободно двигаться, и Сэрим сделал уверенный шаг вперёд, подчинив себе их разумы.

* * *

– План снова в силе! – радостно воскликнул Оренол, внимательно наблюдавший за тем, как змеи скользили по полу, вырисовывая различные символы на древнем языке.

Верховный монах Чутхаги с облегчением вздохнул. Он пребывал в глубоком отчаянии с тех пор, как получил известие о том, что наделённый божественным именем послушник, который должен был пересечь Предельную границу, умер ещё до того, как смог покинуть Хатенградж. Теперь же, когда другой наг решил исполнить его волю, их план снова имел все шансы быть успешно завершённым. Оренол был так счастлив, что чуть ли не подпрыгивал от радости:

– Поистине поразительные совпадения! Этот парень со всеми необходимыми нам качествами был другом Хварита и тоже планировал покинуть Город Безмолвия. И он уже даже встретился с Кейгоном Дракхой! Это не иначе как само провидение Бога, которого нигде нет.

– Если бы мы знали их технику контроля разума, мы бы хорошенько обо всём расспросили этих нагов. Но увы. Мне тоже безумно любопытно, что это за молодой наг по имени Рюн Фэй. Но, по всей видимости, сейчас нам придётся довольствоваться лишь тем, что он идеально подходит для нашей миссии… Ух ты! – закричал монах, прочитав новые подробности дела. – Так, значит, они пересекли Предельную границу уже около двух недель назад? Вот так удача!

Учитывая то, что собеседник никак не мог передать свой ответ, хранитель Сэрим подробно изложил своё сообщение на мёртвом языке змей и на том прекратил сеанс.

Змеи очень устали и находились в полном изнеможении, поэтому Оренолу пришлось собственноручно собирать их обратно в кувшин.

– Оренол, ты странно выглядишь. Что-то случилось? – спросил Чутхаги, заметив, как помрачнел его ученик.

– Ваше Превосходительство, это действительно великая радость, что благодаря непредсказуемым ветрам перемен тлеющий уголёк нашего плана вновь разгорелся ярким пламенем. Вот только какое горе скрывается за этим? Кто эта женщина по имени Виас Макероу? Она и вправду сумасшедшая? Да и с Само Фэй не всё так просто. Наги говорили, что она – великая женщина, но разве убийство младшего брата считается благородным поступком? Тогда чем же она отличается от Виас Макероу?

– Это две совершенно разные ситуации. Виас Макероу убила своего никчёмного младшего брата, потому что тот очень разозлил её. Само же хочет убить Рюна, чтобы спасти его от боли, которая хуже самой смерти. Эти две женщины – полные противоположности.

– Однако они обе не уважают желания своих братьев! Виас убила Хварита, не заботясь о том, хотел ли он умереть, а Само прямо сейчас пытается сделать то же самое со своим братом. Быть может, он предпочёл бы смерти жизнь, пусть и наполненную болью.

– Это верно. Однако точно такие же вопросы могут возникнуть и к нам. Возьмём, к примеру, наш план. Если бы он вдруг оказался раскрыт, простолюдины бы наверняка пришли в бешенство, узнав, что двое каких-то лысых мужиков, даже не спросив их авторитетного мнения, самовольно решили судьбу столь важного дела.

– Да никто бы не был против! Если только они не страдают королевской болезнью. Нам бы рукоплескали! – уверенно возразил Оренол.

– И это мой лучший ученик. Какое всё-таки тяжёлое бремя лежит на моих плечах, – устало потёр лоб Чутхаги.

– Простите, что?

– Идиот! – Голос Верховного монаха вдруг сорвался на крик. – По-твоему, Рюн Фэй тоже должен рукоплескать Само? Или разбрызгивать воду на жаровню? Что там делают наги в таких случаях, я не знаю, – еле слышно пробурчал он в конце.

Оренол совсем не ожидал такой реакции от своего учителя и, раскрыв рот от удивления, едва слышно промямлил:

– Но ведь эти случаи совершенно разные. Само пытается убить своего брата. Мы же пытаемся спасти всё живое.

– А ты спрашивал всё живое, оно вообще хочет жить?

На этот раз Оренол уже не нашёлся что ответить. Молодой монах ещё раз что-то тихо пробормотал и растерянно посмотрел на Верховного монаха. Всякий раз, когда Чутхаги видел это выражение лица, он чувствовал, как все плохие эмоции разом покидали его сердце.

– Оренол, всегда ставь под сомнение то, в чём ты уверен больше всего, и гони прочь мысли, которые кажутся самыми очевидными. Само Фэй согласилась убить своего брата, чтобы избавить его от боли. А мы придумали этот план, чтобы спасти всё живое. Разница между нами может быть не такой уж и большой, как тебе кажется, – сменив гнев на милость, по-доброму проговорил Чутхаги, умиротворённо перебирая чётки.

– Разве?

– Ведь это одно и то же: принуждение к смерти и принуждение к жизни.

Ветряной колокольчик, свисающий с края карниза, издал мелодичный перезвон.

– Жизнь и смерть – это одно целое, – подытожил Чутхаги и отложил чётки.

– Хорошо, я понял, – согласно кивнул Оренол.

– Такова наша доля – нести это бремя по жизни.

Оренол кивнул с таким видом, будто только что ему открылась непостижимая истина.