Сердце огненного острова

В Ботанический сад Якобину привезла из отеля повозка. Они ехали по бесконечной аллее деревьев элеми, их ветви смыкались на высоте тридцати локтей над землей в выпуклую крышу, напоминавшую длинный нёф зеленого собора. Никакой искусный витраж не шел в сравнение с фантастическими формами карликовых пальм и папоротников, которые мелькали то между стволов, то прямо на них, и уж тем более с красочными орхидеями, чьи лепестки покрывали древесную кору. В этом саду росли индийские смоковницы, стройные пальмы. Густые плюмерии еще издалека манили к себе сладким ароматом. Различные виды бамбука, от нежных метелок до прочных, как сталь, гигантов, группировались в рощи и рощицы, как и древовидные папоротники, и баньяны с их воздушными корнями и переплетающимися стволами. Вокруг многих стволов вились лианы, их белые цветы пахли лесными фиалками. Среди ветвей висели плоды мангостанов и красных, мохнатых рамбутанов. Повсюду мерцали белые, лиловые, ярко-желтые и пурпурные каскады орхидей. Над верхушками деревьев или между ними – это уж как смотреть – виднелись серо-голубые бока вулкана Салак, а на другой стороне – похожие, словно близнецы, вершины вулканов Гедэ и Пангеранго.

Мимо Якобины пролетели два мотылька; они словно танцевали, быстро взмахивая крылышками. Она с улыбкой проводила их глазами до опушки леса, словно сошедшего со страниц книги сказок – там на одних деревьях висели желтые плоды, похожие на свечки, а на других – на длинных нитях плоды, напоминавшие бурые тыквы или сардельки, поэтому их назвали «колбасные деревья». Красочный фейерверк завершали бугенвиллии.

– Тут удивительно красиво, – пробормотала она.

– Да, – согласился Ян. – Я часто здесь бываю. – Он обнял ее за плечи, прижал к себе и поцеловал в висок. – Нравится тебе в Бейтензорге? – спросил он, когда они отправились дальше по лужайкам.

Якобина крутила в пальцах мускатный орех, подобранный по дороге. Желтые шарики валялись повсюду. Один из них Ян раздавил каблуком и достал для нее черное ядрышко, покрытое кораллово-красной сеткой, где и находилась сама пряность.

– Да, очень.

В самом деле, она буквально опьянела от впечатлений двух последних дней, после того, как Ян увез ее из Конингсплейна в нанятом экипаже. Начиная с поездки на поезде из Батавии в Бейтензорг, когда ее поразил контраст между огненно-красной землей и нежной зеленью полей злаков, пальмовых рощ и деревьев какао. Мимо них проплывали маленькие селения с плетеными бамбуковыми хижинами, пальмами и бананами. На рисовых полях, по колено в воде, согнувшись, работали крестьяне в пестрой одежде. Они взрыхляли землю, сажали рис, пололи его и собирали урожай. Женщины часто приходили на поле с привязанными к спине младенцами. Голые коричневые дети гнали перед собой серых индийских буйволов.

Сам Бейтензорг очаровал ее ослепительно чистыми фасадами, белевшими среди роскошных садов, которые тянулись вдоль широких улиц, обрамленных деревьями. Тут было спокойно и прохладно, а жизнь текла заметно медленнее, чем в душном климате Батавии. После всей суеты Бейтензорг казался более элегантным и одновременно уютным и легкомысленным. Благодаря частым дождям, выпадавшим даже в засушливый сезон, он утопал в сочной зелени. Отель «Бельвю» – «Прекрасный вид» – не зря носил такое название; им управляли скучающий и желчный немец и приветливая, трудолюбивая голландка. Ян тоже снял там номер, чтобы быть рядом с Якобиной как можно больше времени. С веранды ее номера открывался умопомрачительный вид на Салак. Склоны вулкана были покрыты первозданными лесами и плантациями, голая вершина окутывалась по вечерам синей дымкой, а небо расцвечивалось в роскошные цвета – всевозможные оттенки оранжевого, фламинго и лавандового, празднуя недолгий закат. Между склонами Салака и Бейтензоргом простиралась райская долина. Веерные кроны пальм непрестанно трепетали и раскачивались с сухим шелестом и шепотом, напоминая издали темно-зеленое море страусиных перьев.