Сердце, открытое любви

— Как печально. — Она покачала головой, словно не веря, что все действительно произошло на самом деле. — Такая трагедия. Она… была больна?

— Нет. Мы виделись всего за неделю до родов. Она выглядела так хорошо, как никогда раньше. Была в радостном предвкушении появления сына. Сказала, что хочет наладить отношения с родными. Говорила, что предстоящие события заставили ее вспомнить…

Он закрыл глаза, и это позволило Элис рассмотреть его более внимательно. Господи, даже с закрытыми глазами этот мужчина очень красив. Мужественные черты лица, но в то же время чувственные губы, а ресницы длиннее, чем ей казалось раньше.

Сейчас был подходящий момент спросить, что послужило причиной ухудшения отношений между братом и сестрой. Впрочем, это не важно, ведь оба были готовы простить и забыть.

— Что она вспомнила? — осторожно спросила Элис.

— То, как я заботился о ней. Она поняла, что я был очень важным человеком в ее жизни, надеялась, что ребенок поможет нам сблизиться. Мне казалось тогда, что она права. Колетт отправила мне сообщение, когда ее увозили в больницу, позже я пришел навестить ее и увидел уже… мертвой.

— О боже. Как ужасно. — Она инстинктивно потянулась и взяла его за руку.

Жюльен резко открыл глаза, словно испытал шок, и чувство это стало расти, когда он увидел в ее глазах слезы.

— Врачи сказали, причиной стала embolie. Я не знаю, как это будет по-английски.

— Эмболия?

— Возможно. Что-то связано с околоплодными водами, у нее был сердечный приступ… Они очень старались ее спасти. Я сам это видел.

Он сбивался, переходил с английского на французский и от этого путался еще больше. Элис чувствовала, как ему тяжело, понимала его боль, слезы остановить было невозможно, но она должна взять себя в руки, чтобы от ее реакции ему не стало хуже. Она обязана его успокоить.

Сделав над собой огромное усилие, она утерла слезы и выпрямилась.

— Замечательно, что у Жака будет такой кролик, — сказала она, сильнее сжав руку Жюльена. — Настанет день, когда вы сможете рассказать племяннику, как много игрушка значит для вас и для него. С его помощью Жак почувствует любовь своей мамы.

Он резко поднял голову и посмотрел на нее как-то странно, а затем покачал головой, словно хотел прогнать болезненные воспоминания. Он встал, освободив руку, и она отдернула свою, словно только сейчас поняла, что сделала. Жюльен отошел к плите и произнес, даже не повернувшись к ней.

— Давайте есть. Пенне скоро будут готовы.

Жюльен чувствовал себя слишком уставшим, чтобы испытывать голод, а голова была слишком занята мыслями, чтобы заметить, что он лишь ковыряет еду вилкой.

Сказанное Элис переворачивало все в его голове, заставляло на многое посмотреть по-другому, отчего казалось, что мысли его тоже похожи на рагу, как и содержимое тарелки.

Воспоминание о коричневом кролике вывели его из равновесия. Внезапно возникло желание с кем-то поделиться. Может, легче будет рассказать об этом совсем незнакомому человеку?

Однако у Жюльена не было ощущения, что перед ним чужой человек. Элис была не такой, как все. Она была настоящей. Умела сопереживать. Он давно убрал руку, но до сих пор ощущал ее заботливые прикосновения.

Игрушку он не видел уже много лет и почти забыл о ней. В детстве Колетт не ложилась без нее спать, а если приходилось прятаться — например, под кроватью, — когда отчим устраивал очередной пьяный дебош, с кроликом все тяготы переносились спокойнее. Малышка Колетт прижимала к себе игрушку, а брат обнимал ее.

Теперь с ней спал ее сын, Жак, и Элис почему-то находила это очень трогательным. Даже поводом для того, чтобы отметить…

Глоток шампанского на этот раз был с привкусом горечи и душераздирающей печали. Жюльен задумался, положила ли Колетт в кровать сына кролика потому, что хотела, чтобы тот подарил Жаку такое же спокойствие, что и ей? Или это сделал Андре, который знал об истории этой игрушки и хотел, чтобы его сын с рождения держал в руках то, что было так дорого его матери?

Но почему?

Потому что ему не было безразлично?

Потому что любил Колетт?

Если это действительно так, значит, он напрасно убеждал сестру перед замужеством, что она совершает самую серьезную ошибку в жизни. Получается, их размолвка напрасна? А ведь она имела тяжелые последствия. Жюльен не пришел на свадьбу и никогда не бывал в доме сестры. А на ее похоронах ненависть двух этих мужчин друг к другу заполнила почти все пространство вокруг.

Теперь он задумался, что, возможно, все было не так, как он себе представлял.

— Удивительно… — произнесла Элис, заставляя его отвлечься от тягостных мыслей. — Это самая вкусная паста, что я ела за всю жизнь. Она… она magnifique.

Она произнесла свое первое слово по-французски вполне сносно, и Жюльен склонил голову в знак признательности за высокую оценку. Взгляды их встретились, и, как всякий раз при таком контакте, ему показалось, что он ощущает мощное воздействие. Он не совсем понимал, что это, но чувствовал, как ледяной осколок в сердце начинает таять. Рядом с Элис ему становилось легко и спокойно. Раньше он и не представлял, как мало таких ценных моментов было в его жизни.