Сердце, открытое любви

Ее английский был безупречен, Элис даже не уловила акцента; это навело ее на мысль о том, что Жюльен говорит на ее языке гораздо приятнее, его мягкие интонации ласкали слух. Ей нравилось, как он произносит на французский манер ее имя. Стоящая перед ней женщина говорила жестче. Резко. Холодно…

Она перевела взгляд, надеясь увидеть за фигурой мадам Жюльена, но в коридоре никого не было.

Она была наедине… со своей бабушкой.

— Я… рада с вами познакомиться, — тихо произнесла Элис. — Примите мои соболезнования. Я и сама была расстроена, когда поняла, что приехала встретиться с отцом слишком поздно.

Ивонна смотрела на нее без намека на благосклонность и теплоту. Язык тела говорил о ее состоянии больше, чем слова. Она оглядела девушку с головы до ног. затем с ног до головы.

— Что это?

— Это… фотография. Единственная, на которой мои родители вместе. Она и заставила меня приехать. — Удивительно, но руки ее не тряслись, как она ожидала. — Не хотите взглянуть?

Ее нервировало, что эта женщина так бесцеремонно ее разглядывала.

— Маму звали Жанетт Макмилан, она приезжала сюда работать на сезон, когда ей было восемнадцать. Тогда она познакомилась с вашим сыном. — Элис говорила слишком быстро, сама не понимая почему. Может, надеялась таким образом уничтожить возникшее между ними напряжение? Или боялась сделать паузу, понимая, что ее перебьют. — Она влюбилась…

Ивонна Лоран презрительно скривилась и фыркнула. Похожую реакцию ее слова вызвали и у Жюльена. Неужели в этой стране так принято реагировать на романтические истории? Определенно нет, ведь всем известно, что Париж — город любви.

— Я ее помню. — Слова рассыпались в воздухе, словно кусочки льда. От последовавшего взгляда у Элис по спине пробежал холодок.

— Не понимаю, как это произошло. Мы обо всем договорились. Я заплатила достаточную сумму за то, чтобы врачи разобрались с этой нежелательной беременностью.

Испытываемые Элис эмоции были сильнее, чем она ожидала. Прежде всего, возмущение тем, что кто-то был готов платить большие деньги за то, чтобы она не появилась на свет. Но была и радость от того, что это сделал не ее отец, а эта женщина. Ее бабушка.

— Нежелательной беременностью была я. И меня любили. И мама, и бабушка.

Крупный бриллиант сверкнул перед ее глазами, мадам Лоран поправила ухоженной рукой идеальную прическу.

— Мне надо было подать в суд на эту клинику. Они уверили меня, что все сделали. Девушку мы отправили из страны и не представляли, что она еще может доставить нам проблем.

— Возможно, врачи сжалились над мамой, видя, как она напугана и как хочет ребенка от человека, которого любила. — Элис говорила очень тихо, со стороны могло показаться, что она разговаривает сама с собой, а не с человеком, видеть сейчас которого ей было крайне неприятно.

Еще один вполне определенного значения звук сорвался с губ мадам, заставляя Элис поднять подбородок и посмотреть на нее тем же взглядом, которого была удостоена сама. Это было неожиданно, но Элис знала, что должна выдержать удар.

— Возможно, Андре заплатил еще какую-то сумму, чтобы спасти мою мать и уберечь ее… от вас.

— Нет! Мой сын никогда бы этого не сделал. Он был молод. На первом месте для него была карьера. Если бы не мое финансирование, ему пришлось бы отказаться от своего увлечения, и он отлично знал, что я так сделаю, если он не забудет про ту официантку, которая была настолько глупа, что решила окрутить моего сына, родив ему никому не нужного бастарда. Таких, как она, было много. Les salopes… Шлюхи…

Элис испуганно отступила назад, словно хотела выйти из зоны распространения яда мадам Лоран. Она подошла к кроватке Жако, и тогда ее охватил настоящий страх. Не за себя — не важно, что эта женщина о ней думает, — за малыша, которому предстоит быть воспитанным человеком, не способным даже на сострадание, не говоря уже о любви.

— А Жако? — услышала она свой шепот. — Он тоже никому не нужен.

— Разумеется, нужен. — Ивонна повысила голос. — Он законнорожденный наследник состояния семьи Лоран и имеет право носить нашу фамилию. — Взгляд ее стал цепким. — Уж не надеетесь ли вы получить от меня деньги, мадемуазель? Если так, советую вам дважды подумать. В первый раз я была неосторожна и допустила ошибку, но уверяю, подобное не повторится.

— Вы мне угрожаете?

— Я даю вам совет. Отправляйтесь в ту деревню, из которой вы приехали, и больше здесь не появляйтесь.

Элис внезапно стало душно.

— Но ведь Жако мой брат…

— Нет, — отрезала мадам Лоран. — Жако мой внук. Мой единственный внук. А вы… rien. — Она махнула рукой, и камень на кольце сверкнул множеством лучей. — Вы ничто.

— Но он ведь совсем вам не нужен, — прошипела Элис. — С тех пор, как вы приехали, вы даже не взглянули на него.

Мадам Лоран приподняла бровь. Совсем чуть-чуть, но этого было достаточно, чтобы предположить степень ее изумления.

— У ребенка будет лучший уход, который только можно купить. И я смогу воспитать его так, чтобы он был достоин имени своего отца.

Элис тяжело выдохнула.