Сердце пацана

Мы повысили ставки и это все, что из этих пассажиров можно было выжать. Ставки сделаны. Дамы и господа, ваше внимание… Мы вскрылись. В отчаянии Леха схватился за голову, а Виктор ударил кулаком по столу.

— Спасибо за игру, господа! — уж больно наигранно прозвучало из моих уст, а Санек рядом со мной тихо шепнул: «клоун».

Обидненько, но терпимо. Какая досада, что в напарники мне достался пацык без юмора.

— Сука, — налетел на меня Витек, припечатывая к стене.

И такое бывало-перебывало в моей гадкой «работенке». Схватив того за шиворот, резким движением оттолкнул. Еще одно движение и его горло сдавила моя рука.

— Рыпнешься — убью!

Это подействовало. Отрезвило ум мужика. Он поднял руки в поражении, но ненависть из глаз не испарилась.

— А теперь забирай своего дружка и валите, — процедил сквозь зубы, разжав руку.

Потирая красную шею, он, не глядя на меня, вышел, а его дружок перепуганно выскочил за ним.

— Приходите к нам еще! — насмешливо бросил вслед.

Примечания:

Управление временем, организация времени, тайм-менеджмент (англ. time management) — технология организации времени и повышения эффективности его использования.

Флориш — некоторое действие с картами, по сути жонглирование ими, с целью демонстрации своей ловкости и отвлечения зрителей во время скрытых манипуляций. Одним из наиболее известных приёмов является перелетание карт колоды из одной руки в другую.

Выступ — небольшой сдвиг карт, приём, позволяющий отметить определённое место в колоде.

Деберц (де-берц, дэ-берц) — карточная игра. Существуют её разновидности в портовых черноморских городах: клабор и белот.

Глава 2

— Белов, а ты не боишься, что тебе твой язык когда-нибудь вырвут? — отдав мне мою часть нечестно заработанных, с лукавой усмешкой поинтересовался Александр.

— Кто? — скептически приподнял бровь. — Не ты ли часом?

— Мне не выгодно.

— Ну тогда, Шурик, не твоего ума дела, — «по-дружески» хлопнул его по плечу. — Сидишь у папаши под крылышком и сиди дальше, а с тем, «кто» и «что» мне отрежет, я без сопливых разберусь, — подмигнул с садистским удовольствием наблюдая, как мой напарник резко поменялся в лице.

Теперь оно не источало самодовольство, а лишь ярость. Ц-ц-ц! Не по нраву, малышу, когда его ни во что не ставили.

— Что такое? — нарочно елейным голосом проворковал я. — Проблемы в семейном гнездышке? Пернатого из гнезда гонят?

— Пасть закрой! — рявкнул, чем вызвал мой ехидный смешок. — Пошел ты! Урод!

Он пихнул меня в бок, но на большее не решился. Кишка тонка. Саньку со мной не потягаться. Поэтому, матерясь себе под нос, он отчалил на выход из подвала «Шафрана» в котором, собственно говоря, и находился подпольный карточный клуб. Хотя клуб, конечно, громко сказано… Так-с, конура.

— А бабы говорят, что красавчик! — крикнул ему, но тот лишь брезгливо передернул плечами и открыл тяжелую железную дверь, хлопая ею от души. Хмыкнув, я сунул деньги в кошелек, посмотрел на время и тоже потопал на выход.

Когда я заявился в родную обитель, солнышко еще не встало, а вот Аннушка Владимировна Белова, моя матушка, уже носилась по небольшой квартирке, собираясь на работу.

— Мам, я дома! — объявил о своем присутствии, закрыв дверь.

— Сыночка? Ты?

Из кухни вышла миниатюрная хрупкая женщина, что едва ли доставала мне до подбородка. Года ее не пощадили. Вокруг глаз образовались морщины, губы с возрастом потеряли свой яркий алый окрас, а мешки под глазами говорили об многолетний усталости.

Мама всегда имела привычку переспрашивать по нескольку раз. Это происходило на автомате. Вряд ли сама Анна Владимировна замечала за собой такую повадку. Прежде чем я успел ответить, она мне тепло улыбнулась, а её уставшие глаза заискрились светом.

— Совсем устал? — погладила по голове.

Пожав плечами, я прошел на кухню. Устал не устал, все равно ей об этом не скажу. Она ж у меня бойкая! Опять заведет свою шарманку…

— Ты бы бросал, сыночка, по ночам работать, — запричитала, пока я накладывал себе в тарелку гречку с мясом, приготовленную с любовью этой святой женщиной.

— Мамуль, а хлеба нету? — намеренно пропустив мимо ушей ее слова, поинтересовался заглядывая в хлебницу.

Ее голубые очи широко распахнулись, ахнув, мама приложила руки к щекам.

— Ой, Герочка, совсем отшибло память! Не соображаю уже совсем, — принялась себя ругать, недовольно качая головой. — Ты садить-садись, — отодвинула мне стул, — кушай, сыночка, а я сейчас мигом сбегаю… Одной ногой тут, другой там…

— Мам, — оборвал ее, схватив за руку. Эта прыткая женщина уже навострила лыжи. — Все хорошо, не переживай. Ты бы лучше присела, да отдохнула…

— Ой, ерунда какая! — беспечно махнула рукой. — Я отдыхать, а ребенок голодный останется!

— Мамуль, ребенку уже двадцать лет.

— Вот будут у тебя свои дети и поймешь!

— Все хорошо, — поставив тарелку на стол, поцеловал её в щеку и сел. — Вкуфно как, — похвалил, запихивая в рот ложку за ложкой.

— Герман! Ну сколько тебя учить! Когда я ем, то глух и нем! - закатив глаза, послушно кивнул головой.