Сердце разбитой кометы

Удивительно, но после его вмешательства свет вспыхнул, и они вернулись в квартиру Антонины.

– Вот как, оказывается, живет известная сценаристка, – хмыкнул Никита, осмотревшись по сторонам.

Квартира Антонины была очень современной: минимум мебели и максимум открытого пространства. Дело в том, что у Тони случались приступы астмы, и она не могла жить в тесно заставленной, пыльной квартире. По этой же причине у нее не было скатертей, штор, ковров и прочего декоративного текстиля. Многочисленные книги были запрятаны в книжный шкаф со стеклянными дверцами.

Во взгляде Никиты читалось полное недоумение. Не так он представлял себе жилище гламурной писательницы-домоседки.

– Словно казарма… А где милые женские пустячки? Какие-нибудь шкатулочки, фарфоровые собачки, вазочки, фотки в рамочках?

– Шкатулочки? А ты не грабитель часом? Шучу… Располагайся где хочешь. А ведь я тебя где-то видела помимо больницы, – нахмурилась Антонина.

– Я достаточно известный художник Никита Валерьевич Прохоров, – склонил он голову.

– Точно! Художник! Но я знаю тебя не по работам, извини. Читала статью о твоем браке и разводе с самой красивой актрисой российского кино Оксаной Пепел, – сказала Антонина. – У меня память хорошая на статейный мусор… Ой, извини, я не именно твой брак имела в виду, а вообще все эти сплетни…

– Я не обижаюсь. Что было, то было, – согласился Никита. – Да и разводов у меня несколько. У нас с Оксаной, впрочем, как и с другими моими бывшими женами, сохранились дружеские отношения. Я неплохой парень!

– У вашего друга, видимо, тоже такой же прекрасный характер, он тоже остается в прекрасных отношениях со всеми, с кем спит, – сказала Тоня, предлагая гостю шоколадные конфеты. Руки у нее дрожали от снова охватившего ее гнева.

– Ты сейчас о ком? О Трофиме? – засмеялся Никита. – Тоже тебя соблазнил?

Антонина покраснела.

– Точно? Уже охмурил? Переспали? И что? То-то он о тебе как-то странно высказывался. Я сразу почувствовал…

– Я не хочу говорить об этом, – сухо отрезала Тоня. – Зачем пришел?

– Нет, ты подожди… Ты обижена на него? Это была ошибка? – допытывался Никита.

– Нет. Скорее, горький опыт, – ответила она. – Чай? Кофе?

– Я со своим, – ответил Никита, доставая из сумки бутылку дорогого шампанского.

– Ого! Хорошо, принесу фужеры! Ощущение, что ты пришел на свидание, – улыбнулась Антонина.

– Сам себя поймал на такой мысли, да всю жизнь так и делаю. Вся жизнь – сплошное свидание!

– Хорошо вам! Такой мужчина-праздник!

– Нет, мужчина-праздник у нас Трофим. С ним его подружкам очень комфортно, весело, легко.

– Я заметила. Но, видимо, у меня плохой характер, раз я не вписалась в этот «милый хоровод», – вздохнула Тоня, ставя фужеры на стол.

– Ты другая, обычно рядом с ним несколько иные девушки, – задумался Никита.

– Уж какая родилась…

Никита открыл бутылку, и золотистая пенная жидкость полилась по стенкам фужеров.

– Давай за нас! – предложил Никита. – За пациентов психиатрической больницы! Хотя обычно в таких случаях говорят – за знакомство! Но мы ведь там и познакомились…

– Давай, – согласилась Антонина. – Я смотрю, тебя впечатлило, что ты побывал пациентом этой больницы.

– Я плохо что помню, если честно. Умеют они мозги мутить.

– А у меня, боюсь, осложнения появились, – ответила Антонина, пробуя на вкус легкий напиток с игривыми пузырьками.

– Какие? – спросил Никита.

– Еще не знаю, но точно появились. Веду себя как дурочка, совсем неадекватно, настроение меняется. Скоро на людей бросаться буду, – отметила она.

– А я ведь жизнью рисковал, вытаскивая тебя с подругой из психушки, – сказал Никита. – Конечно, я не предполагал, что там настолько все серьезно, но все же…

– Это ты к чему? – напряглась Антонина.

– Шантажировать тебя буду, – и Никита, разваливаясь на диване, озорно прищурился.

– Каким образом? Денег у меня не так чтобы сильно много, – не удивилась Тоня, поняв, что он, скорее всего, шутит.

– Речь не о деньгах! Речь о поступке! – разлил он еще шампанского, подготавливая ее к главному.

– Я готова выслушать, то есть оценить степень моей готовности к нему, – сказала Антонина.

– К кому? – не понял незваный гость.

– К шантажу, – напомнила она.

– А-а… Трофим переживает, – начал Никита и сразу же нарвался на ее жесткую реакцию:

– Нет! Только не о нем! По-жа-луй-ста! – взмолилась она. – Что угодно!

– Что? Тяжело забыть? – захихикал Никита.

– Невозможно пока, но я работаю над этим.

– Может, и не стоит тогда так усиленно работать? Чин-чин! – чокнулся он своим фужером.

Раздался мелодичный звон.

– Стоит. Это ошибка была, – не согласилась Антонина и тут же чихнула. – Вот! Точно говорю!

– Будь здорова!

– А ошибки надо или исправлять, или забывать, чтобы невроз не заработать.

– Да… зацепило тебя… Он переживает, между прочим, его тоже зацепило, пытается с тобой связаться, ты не отвечаешь даже на телефонные звонки.

– Мне нечего ему сказать, но зла я на него не держу, так и передай ему! Все хорошо! Он потрясающий, мужское самолюбие Трофима не должно быть задето ни в коем случае, – сказала она.