Сердце разбитой кометы

– Всё правильно, тетя Светочка! Трофим у нас такой! Он любую заставит летать! – И она подмигнула Антонине, чем ввергла Тоню в еще больший шок.

«Семейство маньяков-извращенцев», – подумала Тоня. А что еще ей могло прийти в голову в этот момент?

– Извините, я пойду. – И Тоня робко привстала.

– Чего так? – удивилась домработница.

– Мне пора, – каким-то не своим голосом сказала Тоня, но тут внезапно подавилась последним куском пирожка, проглоченным всухомятку, и начала задыхаться.

– Тоня! – первым вскочил Трофим, как всегда, готовый прийти на помощь.

– Прикидывается… – предположила его «кудряшка».

– Ой, я же в пирожок монетку на счастье запекла… Кому достанется, – побледнела домработница, медленно оседая на стул. – Я же не думала, что такими кусками заглатывать кто-то будет…

– Ну, тетя Света, это же не только зуб сломать можно, но и жизни лишиться! – зарычал Трофим и принялся нещадно стучать по хлипкой спине Антонины.

Тоня всхлипнула, выплюнула на пол кусочек пирога с металлическим предметом и истошно завопила:

– Оставьте меня!

Все вздрогнули и уставились на синюшное лицо Антонины.

– Может быть, воды? – предложил Трофим.

– Спасибо, не надо, – хрипло ответила Тоня, пятясь задом к выходу.

– Ты монетку-то возьми, она тебе досталась… на счастье, – робко пискнула тетя Света.

– Мне такого счастья не надо, – отрезала Тоня и быстренько выскочила в коридор.

Трофим нагнал ее уже на улице.

– Ты чего так сорвалась? Я хотел предложить прошвырнуться куда-нибудь.

– Мне надо, у меня дела, – залепетала Тоня, не сбавляя шагу.

– Что-то не так? – расстроился Трофим.

Она посмотрела на него, по ее щекам текли слезы.

– Да что с тобой? – совершенно искренне изумился Трофим. – Мне было хорошо с тобой, спасибо за потрясающую ночь. Я же ничего не успел сказать!

– У тебя много таких, как я? – прямо спросила Тоня.

– В смысле?

– Много женщин, с которыми ты спишь? – пояснила Антонина.

– Женщин? – переспросил Трофим, как-то сразу давая понять, что это не самое главное в его жизни. – Да, у меня много женщин, и всегда так было, и всегда так будет.

– Это твое хобби?

– Это моя жизнь, и что в этом предосудительного? Я всегда честно об этом говорю. Я свободный человек, и в интимных отношениях тоже. Меня не надо загонять ни в какие рамки. Но я не обижу тебя.

– Ты уже обидел…

– Чем?

Антонина посмотрела ему прямо в глаза.

– Я все поняла… про твою жизнь, ты прав, так веселее…

– Я позвоню? – спросил он.

– Я думаю, не стоит, – совершенно серьезно ответила она.

И тут Трофим растерялся.

– Мне было хорошо с тобой, правда, я бы продолжил, – сказал он, – но настаивать не буду, это твое решение.

– Да, мое… Я так не привыкла, извини. Я сама пришла к тебе, получила, что хотела, и тебя ни в чем не виню. Буду вспоминать тебя с благодарностью. Ты если и не спасешь все человечество, то меня уже спас, это точно. Поэтому ни о каких обидах и речи не может идти, но и о дальнейших встречах тоже. Прости, дорогой. – Она поднялась на цыпочки и поцеловала его в щеку. – Прощай. – И она быстро пошла прочь.

Тоня так разволновалась, что даже не слышала, как бьется ее сердце, словно оно осталось в его квартире на блюдечке с голубой каемочкой, и эта прожорливая девушка Рита уже вонзила в него вилку.

После этой встречи Антонина двое суток сидела дома с ноутбуком и пыталась работать над сценарием. Именно пыталась, потому что работа продвигалась крайне медленно. Она просто вымучивала из себя текст. Да что там текст! Каждая буква давалась с трудом. О чем бы ни думала Тоня, мысли снова и снова возвращались к Трофиму. Как в одном человеке могла сочетаться страсть, нежность и такая отстраненность и холодность одновременно? Удивлялась она и на саму себя. Как ее угораздило так вляпаться?

Трофим несколько раз звонил ей, но Тоня не брала трубку, а потом и вовсе выключила телефон в надежде, что Трофим наконец-таки поймет, что она не хочет с ним больше общаться.

Однажды вечером в ее квартире, в старом доме еще дореволюционной постройки, погас свет.

– Вот тебе привет! – расстроилась она, понимая, что в ее богемной развалюхе – а-ля памятник архитектуры – снова выбило пробки. Жили в этом доме в основном люди преклонного возраста, поэтому Антонина, как самая молодая жиличка, быстренько вышла в темный коридор со свечкой в красивом латунном подсвечнике, напоминающем фонарь. И на пустующей лестничной клетке столкнулась нос к носу с высоким мужчиной, лицо которого ей показалось смутно знакомым. Антонина испугалась и вскрикнула. Бледный мужчина с длинными волосами, да еще подсвеченный свечой снизу, выглядел ужасающе.

– Тише-тише! Вы не помните меня? Я – Никита, друг Трофима. Мы виделись в психушке… – быстро проговорил мужчина.

И Тоня конечно же его узнала.

– Да, я вас помню. Что вы тут делаете? – удивилась она.

– Я к вам! Не поверите. Знаешь, я на «ты» буду. Не умею на «вы». К тебе я… – Он откинул прядку волос со лба.

– Проходи, – пожала плечами Антонина. – Только я сейчас пробки посмотрю.

– Сам посмотрю, я же мужчина. Покажи, где щиток, – не очень уверенно предложил Никита.