Сердце разбитой кометы

Капустин кивнул и вытер пот с лица большим клетчатым носовым платком.

– Вы хотя бы на звонки отвечайте, – попросил он таким тоном, словно был не подполковником ФСБ, а волнующейся мамочкой.

Не прошло и трех дней, как Антонина узнала, что «плохие люди» из больницы задержаны. Причем заведующего отделением отловили уже в аэропорту. Мужчина пытался унести ноги. Преступники отпираться не стали и тут же признались во всех грехах. Видимо, пытались хоть как-то смягчить свою участь.

Трофиму предложили личную охрану, но он категорически отказался, и его вроде как оставили в покое. А вот интерес к Антонине он все-таки проявил – настойчивый и весьма своеобразный.

Глава 9

Кафе, куда Трофим пригласил Антонину, было и милым, и уютным, но таким маленьким, что люди сидели чуть ли не прижавшись друг к другу. И все столики были какими-то маленькими-маленькими, с тесно поставленными стульями-креслами. Вообще, складывалось ощущение, что если ты носишь размер одежды больше «элечки», то тебе в это кафе заходить и не надо, ты все равно не поместишься между стулом и столом. Администрации кафе впору было бы повесить перед входом объявление об этом, чтобы не ставить людей в неловкое положение, когда мужчина не может пропихнуть свой большой живот под столик, а его спутница вдруг понимает, что у нее не очень тонкая талия.

Именно за одним из таких столиков для влюбленных парочек и сидели Антонина с Трофимом.

Для такого случая Тоня надела обтягивающее ярко-оранжевое платье и черные сапоги на высоких каблуках; черная вместительная замшевая сумка довершала комплект. А вот со своим лицом Антонина сотворила настоящее чудо – она впервые очень ярко накрасила губы провокационной красной помадой и нарисовала на веках стрелки. Хотела было и тени наложить, но передумала. Да и зачем оттенять глаза, если они и так светятся от каких-то новых охвативших ее чувств?

На Трофиме были темно-синие джинсы и черный трикотажный джемпер, выгодно подчеркивающий его спортивную фигуру.

Но, глядя на Трофима, Антонина не испытывала никакой радости. Ужас от нахлынувших на нее чувств к этому мужчине накрыл ее с головой. Ей бы кокетничать и призывно улыбаться, находясь с таким-то мужчиной рядом, а Тоня только боялась и от этого злилась, в первую очередь на саму себя.

Трофим не мог этого не заметить и, недоумевая, спросил:

– Почему ты так испуганно смотришь на меня?

«Это так заметно?» – подумала Антонина, но тут же вздрогнула и даже покраснела.

– Ой, я это вслух сказала?

– Да что с тобой происходит?

– Вдруг психушка сказывается? Я точно вслух ничего не сказала? – спросила она.

– Ничего ты не сказала… – успокоил ее Трофим. – А даже если бы и сказала, ты шпион, что ли? Обладаешь секретной информацией? Давай я закажу тебе хорошего вина, и ты расслабишься? – предложил он.

– Да! Давайте! – Антонина была согласно на все что угодно, лишь бы отвлечься.

– Только мы договорились на «ты».

– Хорошо. Давайте! То есть давай! – нервно теребила замок своей сумки Антонина, явно рискуя его сломать.

Антонина с ужасом понимала, что Трофим ей нравится до безумия. Он настолько притягивал ее как мужчина, что становилось страшно. А все дело было в том, что до этого Тоня таких чувств никогда не испытывала (Константин Боровицкий не в счет, о нем она уже успела забыть) и потому не знала, как ей реагировать. При этом Антонина понимала, что сама она такого впечатления на Трофима не производит. Кое-какой интерес он к ней испытывал, но весьма поверхностный. К тому же не каждый день встретишь такую чудачку…

– Спасибо тебе еще раз, что так вот «дозвонился» до меня и нашел! Если бы не ты… – вздохнула Тоня.

– Да ерунда! Хватит об этом говорить. Ты, я смотрю, тоже не робкого десятка. Так кирпичом огрела этого детину по голове! Он бы меня придушил, это точно! – засмеялся Трофим.

– Ну, во-первых, он человека душил, я бы по любому в стороне не осталась, а во-вторых, я и свою жизнь спасала. Вернуться в этот подвал… нет уж, увольте, а спасти меня и Марину тогда мог только ты, – пояснила Антонина и сделала глоток хорошего, дорогого вина, которое им принес официант.

– И ты так мужественно, без истерики все это вынесла, просто удивительно, – продолжал Трофим, очень внимательно вглядываясь в Тонино лицо, чем все время смущал ее.

– Да я вообще спокойна как-то по темпераменту. Чего истерить-то? Я, честно говоря, до конца понять не могла, что такой ужас со мной произошел, может, я просто в ступоре находилась? Когда пытаются убить твой разум – это тоже убийство человека, личности, только более изощренное, – мгновенно повело ее от первого же глотка, но тесно поставленные стулья и столы в этом случае играли положительную роль. Даже если сильно напьешься – не упадешь.

– Полностью согласен. Рассчитали они все правильно, но идеального убийства еще никто не придумал. Всегда что-нибудь да нарушится, развалится одно звено в логической цепочке, и все…

– И таким звеном, которое развалило их дьявольский план, стал ты! – торжественно произнесла Антонина и подняла бокал. – Но я согласна с Капустиным.