Сердце Шторма. Нити жизни

Невысокий незнакомец хихикнул, из-за чего второй резко обернулся к нему. В зале словно что-то переменилось или даже правильнее будет сказать сдвинулось, и на троне Отца Договоров появился мужчина. Он был худощавым и черноволосым. Блестящие кудри доходили до плеч, а лоб пересекал кожаный ремешок. Мужчина был с тонкими острыми бровями и бородкой, острым носом и цепкими изумрудными глазами. Он, словно изнеможённый, вяло развалился на драгоценном стуле, лениво пощипывая из ближайшего к нему блюда засахаренные лепестки розы. Я обратила внимание, какие длинные у него пальцы, словно лапки паука. Алые губы с тонким, но весьма чувственным контуром и приподнятыми уголками, изогнула улыбка. Отец договоров был одет в простую, но весьма изящную белоснежную рубашку без ворота и льняные брюки точно такого же цвета.

Глядя на его безупречно белый костюм, я невольно смутилась своей одежды. Лосины были давно порваны во всех местах, грязная рубашка висела на мне, как мертвец на виселице, ботинки расклеились, а жилет едва держался на трех веревочках, выдернутых из мешка.

– Ты уже успела познакомиться с моими сыновьями? – спросил он, забрасывая в рот очередной лепесток непривычного лакомства. Он небрежно махнул рукой, и оба незнакомца сбросили капюшоны.

Молодые люди были черноволосы и худощавы, как Отец Договоров. На этом их сходство заканчивалось. Тот, что был выше, был сероглазым, круглолицым и болезненно-бледным. Его взгляд был злобным, широкие губы крепко стиснуты, а движения резкими и агрессивными. Его пальцы были длиннее привычного, и это бросалось в глаза, добавляя его образу безобразности. В ухе я заметила серьгу с гравировкой трех яблок, на запястье из-под рукава мантии выглядывал браслет с серебряными бусинами: налицо атрибуты мага.

Второй же незнакомец наоборот, выглядел приветливо и простодушно. У него был неприятный крючковатый нос, желтые глаза и кожа отливала красноватым. Широкие плечи и выверенные движения говорили о том, что среди далеких предков юноши были гиганты. Но многовековая помесь крови привела к тому, что парень получил лишь малозначительные качества каждой расы. Отстраненный взгляд черных глаз то и дело застревал на прелестях служанок, державших угощения Отца. Черты его лица говорили о том, что парню не больше пятнадцати лет. Первый же был старше, примерно девятнадцать. И он, очевидно, недолюбливал брата.

– Это Син-Анке и Атонк. – представил их Отец Договоров.

– А где же первый? – я недовольно вскинула бровь.

– Первый сын достаточно зрел и образован, чтобы самому выбирать направление своей жизни. – равнодушно пояснил мужчина на троне. – Мне, скажу честно, не нравится его увлечение мореходством. Но родители не обязаны всегда одобрять занятия своих детей. Когда младшие сыновья поумнеют, так же получат шанс на свой Миктлан.

– Очень расчетливо. – все что я смогла придумать в качестве ответа.

– А твои родители, что они думают о твоем Миктлане? Не говори, что ты сирота. Ты без заминок поняла значения имен моих сыновей, а это, между прочим, язык магов и древний язык гигантов. Я специально женился на уроженке края Ледяных Башен, чтобы отправить сына в школу Совета магов. Осмелюсь предположить, что твои родители тоже зачем-то тебя отправили скитаться.

– У меня нет родителей.

– У всех они есть, девочка.

– Да. Если верить книге Сказаний, наш отец – Бек, из чьего семя появились люди, феи, высокородные (хотя сами они так не считают), гиганты, растения и животные, когда оно пролилось на Центон.

– К твоему сожалению, ты не можешь отрицать того, что родилась вне участия женской утробы. А поскольку твои родители удосужились еще и дать тебе приличное образование, то вполне логично, что они не стали бы потом гнать тебя на улицу. Вложения должны окупаться, а не развеиваться.

– У меня нет семьи. – процедила я сквозь зубы, медленно и четко произнося каждое слово.

– Ты злишься. – ухмыльнулся Отец Договоров – Но на меня ли? Может, на свою семью?

Я намеренно поджала губы.

– Ага… Они умерли? Бросили тебя одну страдать в этом мире, а сами отправились в Серебряные Дворцы Блаженства.

– Ты вытащил меня из уютной камеры темниц для того, чтобы давить на раны?

– Нет, прости. – он вскинул руку вверх, перевел взгляд на мага – Сними браслеты с нее. Она устала и растеряна, чего ей нападать на самого Отца Договоров?

Недовольно фыркнув, сероглазый снял наручники с моих рук, и я со вздохом облегчения потерла запястья, разгоняя кровь. Паршивые железки были столь тяжелыми, что от них у меня отекли руки.

– Как тебя зовут? – продолжил Отец. Я поняла, что если хочу получить еще что-то для себя, то должна ответить ему.

– Сердце Шторма.

Он приподнял одну бровь, но воздержался от комментариев. Его сыновья тоже промолчали.

– Сколько тебе лет?

– А какой сейчас эмес?

– Последний эмес лета.