Сердце сокола

— Я очень любил отца, — совсем не с того, на что рассчитывала Кристина, начал он. — Так любил, что возненавидел сеньора Керриллара, когда он спас меня от вепря, не позволив умереть вместе с отцом. Никто тогда не мог образумить меня: ни мать, ни сестра, ни дядя Эдуардо. Я искал смерти с какой-то оголтелостью и однажды едва не встретился с ней, пробравшись в самую высокую дворцовую башню и вознамерившись в годовщину отцовской гибели присоединиться к нему. Как сеньор Керриллар нашел меня там, я так и не узнал, но он не позволил мне совершить самую большую ошибку в жизни. Мне было в тот момент двенадцать, Кристина, и я, конечно, еще не мог в полной мере противостоять взрослому мужчине. Но мной овладела такая ярость, что я почти не помнил в той схватке себя. Слабое, разумеется, оправдание моему поступку, но, поняв, что проигрываю, я выхватил из сапога нож и бросился на сеньора Керриллара. Если бы он в тот момент ослабил хватку, клянусь, мы бы сейчас с тобой не разговаривали. Но он каким-то непостижимым образом сумел достучаться до моего сознания и объяснить, сколь я не прав, желая лишить свой народ короля, когда страна еще не оправилась от предыдущей потери. Он сказал почти что те же слова, что сказала сейчас ты, Кристина, — о слишком широком жесте и моей ответственности перед Эленсией, — поэтому я и решил поведать тебе историю, о которой до сих пор знали только мы с сеньором Керрилларом. Он не захотел предавать ее огласке, решив, что с меня и так довольно несчастий, а я с тех пор проникся к его мудрости и стойкости самым глубоким уважением. Его слова и вера в меня стали лучшим стимулом справиться со своим горем и оправдать его отношение.

Я обязан ему не только жизнью, но и честью, Кристина, и никогда не нарушу свой долг по отношению к этому человеку. Что бы ни думали о нем другие, я знаю правду. Желай сеньор Керриллар мне смерти, он не стал бы спасать меня, да еще дважды, когда я сам к ней так стремился. Брать грех на душу теперь, посвятив лучшие годы своей жизни моему воспитанию, просто глупо, ты не находишь?

Кристина слушала со смесью изумления и горячей искренней жалости. Почему она никогда не думала о том, сколь много боли довелось пережить Рейнардо и Виктории? Сначала они потеряли отца, а спустя несколько лет — и мать, оставшись сиротами в совсем еще нежном возрасте, когда так нужна родительская поддержка и любовь. Кристина очень остро прочувствовала это в институте благородных девиц, где провела четыре года после смерти бабушки, а ведь ее родители были живы и здоровы. И на ней не лежала ответственность за судьбу целой страны. Стоило ли после этого требовать от Рейнардо предать человека, который поддержал его в самую трудную минуту? Когда никто другой оказался на это не способен?

И действительно ли так грешен регент, как представляют себе Виктория и сеньор Алькон?

— Рад, что мои слова побудили тебя взглянуть на ситуацию с другой стороны, — совершенно верно истолковал ее молчание Рейнардо. — Я не ошибся, когда решил довериться тебе, и не сомневаюсь, что ты сохранишь мою историю втайне.

— Клянусь, что никто не узнает об этом из моих уст! — со всей искренностью пообещала Кристина и быстро исподлобья глянула на Рейнардо. — Мне… очень жаль, что вам пришлось так тяжело. Вы были ребенком и нуждались в настоящем друге. И то, что теперь вы готовы встать за вашего друга против всего мира, говорит о том, насколько вы честный и благородный человек! Эленсии очень повезло с таким королем, как вы! И мне повезло, что я узнала вас, ваше величество! Надеюсь, вы не станете держать на меня обиду за предыдущий выговор? Я действительно беспокоилась за вас…

— И мне это очень приятно, — улыбнулся Рейнардо, прервав ее извинения. — И приятно твое участие к моему прошлому. Мне редко доводится иметь дело с такими чистыми и славными людьми, как ты, Кристина. Могу я и в дальнейшем рассчитывать на твое участие и внимание? Я бы очень хотел, чтобы наши встречи стали регулярными.

— Мое внимание? — удивленно переспросила Кристина. — Вам стоит только приказать, ваше величество…

Однако он покачал головой и чуть придвинулся.

— Я не хочу приказывать тебе, Кристина: твое повиновение вовсе не то, к чему я стремлюсь, — заметил он. — Ты весьма необычная девушка: с тобой приятно и интересно общаться, а у меня, как ты, вероятно, знаешь, слишком много слуг и слишком мало друзей. Я был бы рад, если бы ты захотела стать моим добрым другом. Разумеется, — спешно добавил он, — если ты не сочтешь это приказом. Дружба не терпит таких оскорблений, она строится исключительно на доброй воле.

Кажется, на этом месте Кристина должна была ахнуть, прижать руки к груди, заявить, что Рейнардо предлагает ей куда больше, чем она заслуживает, и признать себя его вечной рабой, но недавно обретенные знания родили в ее душе совсем иной ответ. Преступно дерзкий, зато бесконечно искренний.