Сердце сокола

— Я подумаю, — пообещала она таким тоном, что у Сантьяго по позвоночнику побежали мурашки. Глупо волноваться, будучи королевским кузеном и греясь от тепла собственной жены, но Сантьяго волновался и ничего не мог с этим поделать. Его пленили внимательные темные глаза и дерзкая забота девицы, взятой им под свое покровительство, и теперь можно было смело посмеяться над прежним своим самомнением и высокомерием, с которым Сантьяго поначалу взялся за свою миссию. Вовсе не он спасал Кристину, а она спасала его, вытягивая из того болота, в которое он сам себя загнал, потому что никакое удовлетворение от исполненного долга не дарило ему ощущение нынешней свежей радости — и нынешних же изощренных мучений.

Сантьяго усмехнулся, остужая растревоженное девичьей страстностью тело. Кристина, вероятно, и сама еще не знала, сколько в ней скрыто огня и притягательности, а Сантьяго отзывался на каждую искру и желал однажды раздуть такой костер, который никогда не сможет потушить. Только бы добраться живым до королевского совершеннолетия и лично вышвырнуть Керриллара из Эленсии — а там можно и о личной жизни задуматься. Пока же у него есть три недели, чтобы Кристина не ответила «нет» на давно уже созревший в его голове вопрос. И Сантьяго знал, с чего стоит начать.

— Кристина…

Распахнувшаяся дверь вынудила его замолчать. Лакей, открывший ее, склонился в растерянности, пропуская внутрь его королевское величество. Вид у Рейнардо был весьма решительный. Он окинул неприветливым взглядом кузена и поспешившую подняться Кристину и приказал сразу обоим:

— Хочу допросить вашу шпионку! И не принимаю никаких отговорок!

Сантьяго бросил на Кристину извиняющийся взгляд: он, конечно, защищал своего короля, но, кажется, добавил ей забот со столь капризным гостем. Однако сама Кристина, словно бы ничуть не расстроившись внезапным королевским вторжением, лишь присела в согласном реверансе и пообещала немедленно распорядиться, чтобы Пилар привели в комнату герцога Веларде. Сантьяго глупо ждал напоследок ее улыбки, но она даже не обернулась, быстрым шагом направившись выполнять поручение.

Сантьяго бросил на кузена неприязненный взгляд. Он искренне рассчитывал провести сегодняшний день с Кристиной и не желал видеть никого, кроме нее.

Рейнардо только хмыкнул и, усевшись на софу, закинул ногу на ногу.

— Как ты вышколил жену, Сантьяго, просто на зависть, — раздраженно проговорил он. — Поделись секретом, как тебе это удалось?

Сантьяго нахмурился: нарочитое хамство венценосного кузена стало утомлять с первых же минут его появления.

— Кристина лишь стремилась угодить вам, ваше величество! — заметил он достаточно жестко, чтобы обрубить эту тему. — Неужели вы изволили забыть о ее к вам привязанности и приязни? А Кристина не забыла.

Если он хотел оправдаться и похвалить жену, то вышло у него весьма двусмысленно. Еще двусмысленнее оказались шевельнувшиеся в душе чувства. Сам Сантьяго об этой самой приязни совсем не забыл.

— Должен признаться, я ее понимаю, — усмехнулся между тем Рейнардо и весьма высокомерно посмотрел на Сантьяго. — Вряд ли сеньорита Даэрон, выходя замуж за королевского кузена, рассчитывала прозябать в подобном доме и довольствоваться сшитыми еще для ее бабушки нарядами. Если мне не изменяет память, именно в этом платье она была представлена мне при дворе и именно с этой злосчастной диадемой на голове, которую постеснялась бы надеть иная горничная. Скажи мне кузен, ты всегда был таким скупцом или это такой метод воспитания примерной жены? Может, мне стоит взять его на заметку и не задаривать любовниц бриллиантами? Оно и казне дешевле обойдется, и мне польза будет…

Сантьяго поперхнулся приготовленными остроумными словами. Лицо медленно залило обжигающей краской стыда и презрения к самому себе. Почему, дьявол его подери, ему никогда в голову не приходило, что Кристина может нуждаться не только в его защите, но и в его внимании? Что она ни за что сама не попросит у него ни денег, ни подарков, потому как ей не позволяет подобных вещей воспитание, и только будет изо всех сил стараться не подвести зазнавшегося мужа, считающего, что и так облагодетельствовал ее выше всяких разумных пределов? Что она, наконец, совсем молоденькая девушка, которой как воздух необходимы новые наряды и украшения и которую он мог порадовать, не прилагая к тому вообще никаких усилий? Оправдываться, что Сантьяго всегда смотрел на Кристину, а не на ее платья, было не только глупо, но и подло. И особенно позорно оказалось то, что Сантьяго выставил жену приживалкой перед королем. Черт с ним, пусть считает его хоть скупердяем, хоть тираном. Но он унизил своим пренебрежением Кристину — и исправлять это впечатление было нечем.

— Оскар! — так резко крикнул он, что Рейнардо в кресле чувствительно напрягся. Но Сантьяго не было до него дела. Он только надеялся, что еще не слишком поздно.