Сердце сокола

— Хорошо, — наконец проговорил он, решив пока сыграть по ее правилам. — Тогда начнем сначала. Кто сказал тебе, что меня вынудили жениться на Кристине?

Матильда передернула плечами.

— Так вы и сказали, ваше сиятельство: кому бы я еще, кроме вас, поверила? — как будто бы с обидой и с такой уверенностью проговорила она, что Сантьяго почти засомневался в собственной адекватности. Он не помнил, чтобы даже намекал на подобное. Выходит, Матильда впадала в маразм, и с этим следовало разобраться.

— Когда? — уточнил он и посмотрел в недоуменное Матильдино лицо. — Когда я сказал тебе подобную ересь, напомни, если не сложно.

Матильда тут же насупилась, не довольная его тоном.

— Мне не сложно, ваше сиятельство, раз уж вы задумали в игры играть, — с ощутимой надменностью отозвалась она. — Ровнехонько это было тогда, когда вы в последний раз гостили в собственном поместье. Я спросила вас, что мне делать с вашей женой, а вы назвали ее гостьей и просили не усложнять вам жизнь, которую другие пытаются сломать. Вы не сказали, конечно, прямо, сеньор, — добавила она, заметив, очевидно, обвинение на лице Сантьяго. — Но я способна и сама сделать нужные выводы. Особенно когда вижу им подтверждения.

— Какие подтверждения? — снова переспросил Сантьяго, ошеломленный тем, что из его слов можно было вытянуть подобный бред. Что же он брякнул тогда в своем уязвлении Кристининым выбором? И чем ей обернулась его несдержанность?

— Вашей неприязни к сеньоре Веларде! — отчеканила Матильда. — Вы покинули молодую жену после первой же брачной ночи. Вы оставили ее такой же босячкой, какой она вошла в ваш дом. Вы не дали ей права распоряжаться в вашем поместье. Вы не приехали к жене на день рождения и подкинули ей чудовищного пса вместо нормального подарка. Да что там говорить, вы даже после венчания ее не поцеловали, и я глубоко убеждена, что она спит в вашей постели нетронутой, как и полагается навязанной женщине. Вы, наконец…

— Довольно! — Сантьяго закрыл лицо рукой, чувствуя, как то вновь запылало стыдной краской. Нет, это не мир сошел с ума, это он повредился рассудком, подвергнув Кристины подобным унижениям! Если Матильда была о ней подобного мнения, значит, и вся дворня считала Кристину приживалкой, подсунутой герцогу Веларде королем, чтобы избавиться от конкурента на престол. А Сантьяго своим пренебрежением лишь подливал масло в огонь, утверждая всех в этой мысли. Мог ли он надеяться, что Матильда сумела удержать собственное возмущение выдуманной бедой молочного сына и не отыграться за нее на Кристине?

Сердце захолодело однозначным ответом.

— Я женился на Кристине по собственной воле! — отрезал он и прожег Матильду взглядом. Пусть не ее это была вина, но если она обидела Кристину… — Рейнардо едва голову мне не снес за эту подлость, но это было единственной возможностью спасти ее жизнь, которую я сам же и поставил под удар! Я увез Кристину из дворца в надежде, что в Нидо-эн-Рока она будет в безопасности среди друзей. А теперь ты говоришь мне, что здесь с ней обращались, как с какой-то швалью?!

Кажется, последнюю фраз он рявкнул так, что Матильда ошеломленно захлопала глазами.

— Да как же так, сеньор? — забормотала она. — Да что вы такое говорите?..

— Говорю то, что есть: хватит с нас намеков и недосказок! — резко ответил Сантьяго. — Кристина не интриганка и не беспутница, она честнейший и чистейший человек, которого я взялся защищать, а вместо этого наградил новыми проблемами! Да, наш брак — это лишь способ обмануть регента, и я благодарен Кристине за то, что она пошла на такой шаг, позволивший мне хоть как-то исправить собственную оплошность, а заодно убедить Рейнардо, что я ему не враг. Она сделала для меня за эти четыре месяца столь много, сколько я не вправе был ожидать и от самых близких людей, и те вещи, что ты поставила ей в укор, на самом деле бросают тень лишь на меня как на мужчину и как на человека! Кристина — это дар, которой я оказался не в силах оценить сразу, но которым я теперь дорожу больше всего на свете! Надеюсь, сейчас я достаточно ясно выразился, Матильда? Или мне стоит повторить, чтобы ты запомнила и в следующий раз задавала вопросы прежде, чем делать чересчур глубокомысленные выводы?

Пока он говорил, ицеки Матильды то бледнели в чувстве вины, то окрашивались ярким румянцем гнева.

— Да как вас спросишь-то, когда вас нет никогда дома? — пробормотала она. — А писать опасливо: вдруг там у вас, во дворце, перехватят, а я вас подставлю своими вопросами?

Сантьяго скрипнул зубами. Она, конечно, была права, но, кажется, он никогда еще не злился на кормилицу так, как в этот момент.

— Присмотреться! — рыкнул он. — Посоветоваться! Или послушать, наконец, другого человека! Глядишь — давно бы уже узнала, что Кристина Бето твоего от петли спасла. И не пришлось бы теперь кусать локти от собственной дурости в компании столь же неблагодарного осла, как и ты!