Сердце сокола

— Одно радует: до королевского совершеннолетия они Рейнардо не тронут, — наконец глухо проговорил Сантьяго из своего укрытия. Потом поднял голову и улыбнулся Кристине. — А значит, у нас есть время, чтобы предупредить их выпад. И нанести свой удар.

Глава сорок восьмая: Пико де ла Фронтера *Пик на границе (исп.) (прим. авт.)

Алехо не торопил коня. Конечно, было бы лучше как можно скорее вернуться во дворец, чтобы контролировать добросовестное выполнение собственных приказов, но последняя записка от Сантьяго, принесенная быстрокрылым Либре, сняла с него всякую ответственность по охране жизни ее высочества. Сантьяго пришел к выводу, что инфанта и стояла за всеми последними околопрестольными интригами, а поскольку Алехо придерживался того же самого мнения, то по всему выходило, что именно так все и было. И вряд ли инфанта станет разыгрывать очередной спектакль в отсутствие зрителей, а зрители, по совершенно чудной задумке Сантьяго, вкушали сейчас все прелести жизни в Нидо-эн-Рока и не торопились возвращаться на главную арену.

Воцарившееся же во дворце спокойствие было Алехо весьма на руку, позволяя заниматься своими расследованиями и собирать доказательства вины Керриллара и его сообщницы в намерениях захватить власть. С местом возле регента, правда, пришлось проститься по причине обнародования своей дружбы с герцогом Веларде, зато Алехо обрел королевское покровительство и мог распоряжаться собственной жизнью по собственному же усмотрению. Чем он и воспользовался.

Все наказы Сантьяго были выполнены с английской точностью. Особенно самый главный из них, о котором не подозревал ни король, ни его сестра, ни его наставник: не позволять инфанте и регенту оставаться наедине. Сантьяго еще до отъезда подозревал их в сговоре и понимал, что необходимо лишить их возможности обсуждать собственные замыслы и вынашивать новые. И все те меры якобы безопасности, о которых он поведал его величеству, на самом деле преследовали совсем иную цель. Теперь любые встречи инфанты и ее поклонника проходили в присутствии сразу нескольких гвардейцев, не позволявших им приближаться друг к другу на достаточное для передачи записки расстояние. Потайная дверь в комнате ее высочества была надежно заперта, а библиотека находилась под самым пристальным надзором: Алехо не хотел, чтобы в отсутствие Сантьяго враги подготовили ему неприятный сюрприз. И судя по тому, какие молнии швыряла в него разгневанная подобным неуважением к ее статусу инфанта, Алехо вполне справлялся со своей задачей.

Остальное, однако, было далеко не столь же радужно. У Алехо имелось в руках сразу несколько нитей, способных привести его к развязке всей этой затянувшейся истории с борьбой за трон, а те рвались одна за другой, не давая ему возможности продвинуться вперед хоть на полшага. Вот, например, вся эта история с необыкновенным ножом, о котором ему поведал доктор Монкайо. Не так уж и много в Эленсии было искусных мастеров, чтобы Алехо поленился посетить их и побеседовать по душам об их работах и их заказчиках. Язык у него был подвешен отлично, да и на умение расположить к себе людей капитан Руис Дельгадо никогда не жаловался, а потому уже к исходу того дня, когда Сантьяго отправился в собственное поместье, он знал обо всех покупках тонких длинных ножей и взялся за проверку их владельцев.

Оную, однако, пришпось отложить сразу после получения от герцога Веларде приказа найти и допросить помощника палача. Сантьяго не стал доверять бумаге все подробности, сказал лишь то, что этот самый помощник по имени Карлос был сообщником Пилар, а об остальном Алехо помнил из письма Кристины. Вместе с Фино, привезшим послание, он немедля отправипся за городские стены — туда, где располагалась тюрьма и где, соответственно, стоял дом палача и его подмастерья. Алехо приготовил пистолет, памятуя о весьма солидных габаритах незабвенного сеньора Карлоса и не желая опробовать на себе его хватку, однако оружие ему не понадобилось.

Когда после настойчивого стука в двери давно небеленого дома та сама собой приоткрылась, изнутри пахнуло слишком узнаваемым смрадом, чтобы надеяться на успех.

— Подох он, что ли? — равнодушно проговорил Фино и первым шагнул внутрь. Алехо припомнил, что оный Карлос едва не прикончил брата Фино, и последовал за ним.

Внутри дом оказался совсем крохотным: предбанник и единственная комната, посреди которой, раскинув в разные стороны руки, лежал бездыханный здоровяк с открытыми глазами, и облепившие его тело мухи давали понять, что он мертв не первый день.