Сердце сокола

Вот только сейчас о нем не стоило и мечтать. Сантьяго еще лелеял крошечную надежду на то, что за время его отсутствия Кристина придет в себя, но гробовая тишина в гостиной уничтожила ее еще до того, как он спустился вниз. В душу закралось холодное подозрение, что столь глубокие обмороки не присуици простуде, но он не позволил себе об этом думать. Кристина дышала глубоко и неровно, волосы у нее на висках слиплись от холодного пота, и Сантьяго понял, что дальше тянуть с лечением нельзя.

Он попытался было поднять Кристину, но резкая, нарастающая боль в спине заставила остановиться. Сантьяго проклял ее, понимая, что упрямство в этом деле до добра не доведет: если располосует еще и его, помощи ждать будет совсем неоткуда. Следовало дать себе хоть немного отдохнуть, прежде чем снова напрягать спину.

Ладно, пусть пока так: были и куда более серьезные проблемы, чем жесткость постели. Чуть отдышавшись, Сантьяго скинул сюртук и отправился в прислужье крыло. Слишком громкое, конечно, название для двух комнатушек, одной из которых была кухня, но тем проще оказалось найти бельевой шкаф с ровными белыми стопочками простыней и полотенец.

По счастью, прислуга у Даэронов отличалась аккуратностью и исполнительностью.

Сантьяго вытащил сразу несколько полотенец и, выбрав одно покрепче, перетянул туловище поверх раны. Так, по крайней мере, можно было надеяться, что она не откроется в самый неподходящий момент. Прихватив по дороге из кухни кружку, он вместе с остальными полотенцами отнес ее в гостиную, а сам отправился за водой.

Давно герцогу Веларде не приходилось самому крутить колодезное колесо, но затруднение у него вызвала совсем другая неожиданность. Вода в ведре, как и положено, оказалась ледяной, и вряд ли обтирать ею горящую Кристину было хорошей идеей. Воду надо было греть, но вот угля в Патио-верде не оказапось: очевидно, Даэроны не озаботились его закупкой перед объездом. Сантьяго в десятый раз чертыхнулся, послав теперь проклятие и в безответственных Кристининых родителей, напрочь забывших о том, что у них есть дочь, но то, даже если однажды и падет на их головы, ничем не могло ему помочь. Сантьяго глянул по сторонам, прикидывая, что в этом доме не жалко будет сжечь, потом осознал, что разводить огонь ему тоже нечем. Поиски спичек в этом доме могли и не увенчаться успехом, а Кристине на глазах становилось хуже, и надо было наконец хоть чем-то ей помочь.

Он снова опустился перед ней на колени, смочил в ведре одно из полотенец и осторожно вытер Кристнино лицо. Она сильная, она пережила эпидемию в институте и обязательно справится с недугом. Вот только сердце колотипось совсем не под стать этим успокаивающим мыслям. Пугапо и тяжелое дыхание, и странный цвет Кристининой кожи. Та все сильнее походила на белый мрамор с сероватыми прожилками вен, и Кристина так крепко сжимала кулаки, словно ей было больно. На прикосновения она не реагировала, лишь раз резко повернула голову, и с губ ее сорвался стон.

Внутри у Сантьяго похолодело. Он зачерпнул кружкой воду и, приподняв Кристину, попытался хоть немного ее напоить. Кажется, она сделапа один глоток, а потом откинулась назад и задрожала. Хуго, настороженно следивший за каждым ее движением, тонко заскулил. Сантьяго бросил на него понимающий взгляд, невольно благодарный за эту поддержку. Переживать вместе, пусть даже с собакой, было все же не так тяжело.

— Держись, родная, — пробормотал он и поднес сжатые Кристинины папьцы к губам. — Держись, я все сделаю, чтобы ты поправилась.

Ее рука пахла какими-то горькими травами, и Сантьяго неожиданно пришло в голову, что где-то в Патио-верде могут быть лекарства. Микстуры, настойки — Сантьяго, правда, мало что знал о медицине, но кое-какие Матильдины рассказы остались в голове. Малина, ромашка, липа — их, кажется, всегда было в избытке в ее закромах, и ими же Матильда поднимала отца Сантьяго, когда тот, промокнув под зимним ливнем, серьезно занемог. И уж их-то Сантьяго сумеет опознать.

Оставив на лбу Кристины холодное полотенце, он совершил новый набег на кухню и погреб. Собрал все сухие травы и все пузырьки, какие мог найти, и перенес их в гостиную. Конечно, можно было изучить собственную добычу и на кухне, но Сантьяго не хотел оставлять Кристину в одиночестве ни на одну лишнюю секунду. Ему страшно не нравилось ее состояние, и он не мог понять, почему ей так быстро делалось хуже.