Сердце сокола

Он был уверен, что король ни за что не согласится терпеть своим телохранителем капитана Руиса Дельгадо, вчерашнего простолюдина, к тому же явно замешанного в убийстве его фаворитки, но его величество неожиданно оставил за Алехо это место, и только полный болван мог решить, что сделал он это из уважения к выбору герцога Веларде. У короля, несомненно, имелись на Алехо свои планы, и это характеризовало его, как весьма хладнокровного и смелого человека, не боявшегося смотреть в лицо своим врагам.

Он был уверен, что его величество немедленно утвердится в предательстве Сантьяго, хотя бы увидев в том повод отомстить давнему обидчику, не только уведшему у него Кристину, но и постоянно, день за днем, унижающего его собственным пренебрежением, но его величество не только усомнился в столь тщательно подобранных доказательствах, но и предложил капитану отвести от Сантьяго беду, и это открыло для Алехо в нем милосердие и справедливость.

Он был уверен, что никто чужой не знает их с Саитьяго тайны о настоящем имени сеньора Алькона, иначе они оба давно сидели бы в тюрьме или покоились на ближайшем кладбище, но оказалось, что сам король разгадал эту загадку, и если не счел нужным ни обнародовать свое открытие, ни наказывать обозначенных регентом врагов Эленсии, то это говорило о его величестве как об очень умном и дальновидном правителе.

И для Алехо казалось странным, что Сантьяго этого не заметил. Или просто не хотел замечать?

Из своей комнаты молочный брат возвратился не один. За ним по пятам следовала Милагрос, и ее-то глаза сверкали самым явным огнем.

— Вот так значит, сеньор, да? — нисколько не боясь господского гнева, выговаривала она. — Чуть где засвербело — тут же на коня, и прочь? Я-то уж было подумала, что вы все-таки и о сеньоре думать начали! Обрадовалась за нее: наконец-то она заслужила ваше внимание! Столько сил отдано! Столько слез пролито! А вы к ней — хуже, чем к собаке! Собаку хоть приласкали немного, а для сеньоры доброго слова не нашли! Будто она на самом деле заклейменная! Да лучше бы так, чем ваше очередное предательство терпеть! Знала бы она, ради кого жизнью своей рискует, трижды бы подумала! А вы!..

Алехо с удивлением переводил взгляд с разошедшейся девчонки на бледного, сжимавшего зубы герцога Веларде — и обратно и ждал закономерного взрыва, но Сантьяго молчал, делая вид, что Милагрос не существует, и только быстро вписывал цифры в чековую книжку, отрывая готовые листки. Потом повернулся к Милагрос.

— Здесь гонорар доктору, плата виконтам Даэрон за пользование их поместьем, деньги на лекарства и еду, — на полуслове прервал ее он и, посмотрев на чековую книжку, бросил ее рядом с листками. — Если что еще понадобится, сама внесешь необходимую сумму: чеки я подписал. И будь добра держать язык за зубами. Иначе следующее несчастье сеньоры окажется на твоей совести.

Милагрос тут же замолчала и даже рот себе зажала обеими руками, но Сантьяго этого уже не видел. Кивнув Алехо, он первым покинул Патио-верде и следующее слово произнес уже только по дороге в столицу.

— Для всех Кристина мертва! — предупредил он, и Алехо вопросительно поднял брови. План Сантьяго, кажется, становился все любопытнее, однако заговорил он как будто о другом. — Я загрузил тебя заботами, добрый друг, но отдыхать пока некогда. И тебе предстоит, пожалуй, самое сложное дело.

Этот «добрый друг» звучал какой-то похоронной музыкой и совершенно не нравился Алехо, но он решил отложить собственное возмущения до того момента, когда узнает, что задумал молочный брат.

— Давно у меня не было сложных дел, уже и соскучился, — попытался пошутить он, чтобы немного сбить градус безысходности, но Сантьяго на него даже не посмотрел.

— Доктор Монкайо, если только он не ошибается, нашел сведения о том яде, которым отравили Кристину, — проговорил он и снова замолчал, лишь желваки у него двигались в какой-то неведомой Алехо борьбе. Черт бы побрал Сантьяго Веларде! Он выглядел, как всегда, говорил, как всегда, и, как всегда, не желал делиться собственными проблемами! И никто не засгавит его поступать иначе! — Пришлось потрудиться, — наконец продолжил он, — потому что яд этот оказался неместный и даже неевропейский…

— Индийский? — не удержался Алехо, памятуя о том, что Индия — кладезь неизведанного, но Сантьяго мотнул головой.

— Японский, — ошарашил он. — Яд какой-то их гусеницы. Доктор долго изучал симптомы, сравнивал, думал и в конце концов остановился именно на нем.

— Откуда у нас в Эленсии яд японской гусеницы? — по-прежнему в крайнем изумлении спросил Алехо. Сантьяго зло выдохнул.

— Это тебе и предстоит выяснить, капитан! — заявил он. — Я знаю лишь то, что какая-то тварь загнала шип с этим ядом Кристине в шею, когда мы с ней были на балконе. Не самый простой способ убийства, но у них имелись серьезные причины, чтобы использовать именно его. Доктор Монкайо…

— Погоди! — тряхнул головой Алехо. Сантьяго говорил ровно и бесстрастно, но у него создавалось стойкое впечатление, что молочный брат решил его разыграть.

— Преступник прятался на балконе? Тогда почему ты?..