Сердце сокола

Нет, он не мог заставить себя остановиться. Дважды отступал, с тягучей болью вспоминая о долге, и дважды снова приникал к ее губам — уже осторожно, нежно, просяще, боясь напугать собственной несдержанностью, пока Кристина не обхватила его за голову и не притянула к себе, завлекая в свой плен и отсекая последние сомнения. Ее близостью невозможно было насытиться, и Сантьяго пропал, забыв, где находится, забыв о грозящей им опасности и чувствуя только Кристину, дыша только Кристиной, предаваясь ее сумасбродству и возрождаясь от жара ее губ.

— Ненормальная! Ты понимаешь, что если я выберусь из этой передряги, то больше никогда тебя не отпущу?

Откуда взялись эти слова? У него не было ни единого шанса пережить завтрашний день, но Кристина, будто ничего об этом не зная, прижалась к его груди и зажмурилась у него на плече.

— Это лучшее обещание из всех, что я от тебя слышала, — шепнула она, и снова мысли потеряли всякий смысл. Отчаяние отступило, спалив свою черную тучу в негасимом огне их взаимности, и Сантьяго, выдохнув Кристинино имя, снова приник к ее губам.

Что могло быть важнее сейчас, в застывшем времени, чем ее исступленные поцелуи, как будто Кристина душу готова была продать за его безрассудность?

А Сантьяго, кажется, уже ее продал. Потому и целовал, забыв обо всем на свете, прижимая все крепче, дыша все тяжелее и чувствуя себя до святотатства всесильным и до глупости счастливым.

Наверное, Кристина пришла сюда не просто так. Наверное, у нее был какая-то задумка, если она, едва оправившись от болезни и не обращая внимания на грозящую ей опасность, пробралась в тюрьму, но собственное спасение казалось куда менее важным, чем отзывчивость любимой, и Сантьяго выбирал ниспосланную ему благодать с лихвой, слишком хорошо зная, как за нее придется потом платить.

— Зачем ты здесь, родная? Я все сделал, чтобы тебя считали мертвой и оставили наконец в покое! А если сейчас?.. Если кто увидит?..

Наверное, надо было сказать о том, что его величество все уже знает и именно он придумал план, следуя которому Кристина появилась в камере мужа в одежде святого отца, но сейчас Рейнардо был лишним между ними. Подождет, для этого еще будет время. А Сантьяго глядел потемневшими, сжигающими глазами, и Кристина только оборвала пламенную речь мужа новым поцелуем, ничуть не боясь, что он не ответит. Нет, теперь она все про него знала. Она для него дороже любых обязательств. Он может забыть о долге, но никогда — о ней. Она способна заставить его потерять голову, и эти мысли пьянили каким-то эгоистичным восторгом, стирая ошметки былого страха и убеждая, что у них все получится.

Все получится.

Но только чуть позже. А сейчас Кристина таяла в любимых сильных руках, чуть подрагивала от страстности Саитьяго, ловила губами его губы, отвечала на его поцелуи, снова и снова признаваясь в любви, снова и снова получая подтверждение взаимности своих чувств. Ах как сладко, как томительно, как почги невыносимо!..

— Сантьяго!..

Он опомнился первым.

— Прости, я!.. — уткнулся носом ей в висок, выдохнул с затаенной горечью. — Меня кончат завтра на рассвете, а я тебя… растревожил…

Кристина обхватила его за шею, не желая, чтобы он мучился хоть одну лишнюю секунду.

— Не будет никакой казни, Сантьяго! — с надрывом шепнула ему в ухо она. — Это все спектакль. Я отдала Рейнардо твое письмо, и он решил сыграть по их сценарию. И начал немедпенно…

Сантьяго напрягся так, что его тело почти закаменело, и Кристина была уверена, что сейчас он разожмет ее руки, отодвинется от нее, нахмурится, вспомнит о своем беспощадном сарказме…

Он снова резко выдохнул. Потом еще раз — и вдруг прижался обжигающими губами к ее шее.

Кристина сдавленно охнула и вцепилась пальцами в ворот его рубашки.

— Я люблю тебя, родная! — так же в шею пробормотал ей Сантьяго, и она зажмурилась от яркого искрящегося счастья. Только бы выбраться отсюда!

Скорее, скорее! И Кристина ни за что больше не разожмет руки!

В коридоре послышался шум, и они отпрянули друг от друга. Кристина спешно натянула на голову капюшон, а Сантьяго тупо смотрел, как в дверное отверстие просунули металлическую миску с отвратительного вида похлебкой, и чувствовал, как охвативший восторг уступает место холодным мыслям.

На несколько мгновений он поверил в Кристинины слова. Представил, что выйдет на волю, увезет любимую в собственное поместье, станет наконец ей настоящим мужем и никогда больше с ней не расстанется. Эта мечта, вдруг оказавшаяся такой близкой, лишила всякого самообладания, заманив своим волшебством и почги позволив себя потрогать.

Но сейчас, глядя на подачку его величества, Сантьяго пришел в себя.

Вспомнил о своих отношениях с кузеном, которые так и не сумел наладить ни за последние полтора года, ни за всю предыдущую жизнь, о его чувствах к Кристине и последних словах своего письма, и медленно, обреченно покачал головой.

— Рейнардо не станет мне помогать, — невесело проговорил он и поймал недоуменный Кристинин взгляд.