Сердце сокола

— Я не столь люблю театр, как предполагает его величество, — не сдержавшись, огрызнулась Кристина и поднялась со скамьи. Смотреть на герцога ей не хотелось. Что бы ни говорила сеньора Флорес и с чем бы ни соглашалась Кристина, а он всегда был предан королю. А значит, в конечном итоге встанет на его сторону. Какой бы ни была горькая правда. — Но я с признательностью подчинюсь вашему решению: это даст мне возможность закончить свои дела перед возвращением во дворец.

Как бы Кристина хотела услышать в ответ, что во дворце ее больше не ждут и в ее услугах не нуждаются, но сбыться этому желанию не довелось. Герцог кивнул, принимая ее согласие, и повернулся к церковным дверям, откуда вышел Рейнардо, а следом гвардейцы вывели раненых солдат. Кристина опустила голову, не желая видеть ни короля, ни его верных слуг, и надеялась только, что Рейнардо избавит ее от еще одной порции оскорблений недоверием. Впрочем, пусть думает о ней что хочет: Кристина больше не скажет ему ни слова сверх приличествующих по этикету. Сразу было понятно, что политика не ее путь, и Кристина, запутавшись в чужих интригах, теперь хотела лишь выбраться из них и больше никогда и близко не подходить. Она откажется от поручений Виктории, даже если тем самым навлечет на себя ее гнев, и забудет о предлагаемой королем дружбе. Дотянет как-нибудь до своего совершеннолетия и навсегда покинет общество Соларов. А если станет совсем невыносимо, сбежит от них вопреки воле родителей. В конце концов, они предпочли свое счастье взамен счастья Кристининого, и она ничего не была им должна.

Рейнардо чуть задержался напротив Кристины, однако не сказал ни слова и не удостоил ее взглядом. Кристина глубоко вздохнула, стараясь успокоиться, но удалось ей это только тогда, когда король вместе со своей свитой и Бино в арьергарде удалился по главной улице, а сама она преклонила колени перед статуей Божьей матери и закрыла глаза, собирая в душе самые главные и самые нужные слова. Слишком много у Кристины накопилось просьб и жалоб в сердце, но беспокоить Мадонну по пустякам казалось стыдным и неправильным. И только нужда в ее защите стояла особняком во всем этом ворохе бессвязных мыслей. Кристина изнемогала без этой защиты, чувствуя себя слишком одинокой, чтобы черпать силы из собственного сердца, и пришла просить Богоматерь о теплоте сердца ее. Та не могла не понять Кристину, и горячие искренние слова полились сами, освобождая от своей тяжести, очищая душу, принося такое желанное и долгожданное утешение. Кристина молилась, перестав делить свои желания на важные и второстепенные, вспомнив и родителей, и несчастных жителей своих владений, и сеньора Алькона, день за днем рискующего своей жизнью ради жизней других, и даже короля, который в своей одуряющей благодарности перепутал друзей и врагов. А потом, выдохнувшись, растерянно напомнила и о себе, прося помочь принимать верные решения и не причинять никому ненужной боли. Наверное, стоило упомянуть и о смирении как о главной христианской добродетели, но Кристина не могла лгать Богоматери, а смирение всегда казалось ей слабостью, а не силой. Нынче она допускала, что не права, но принимать мир таким, каков он был, не хотела.

Сейчас смириться означало предать тех, кто ей доверился, а вероломство уж точно не относилось к добродетелям. А значит, следовало бороться. И надеяться, что Пресвятая дева благословит ее на правое дело.

После Кристина еще долго сидела на одной из церковных скамеек, глядя невидящими глазами на алтарь и размышляя о всем том, что произошло с ней ха последний месяц. Было ли это наказанием за какие-то грехи или, напротив, наградой за верные решения? А может, лишь испытанием перед крутым поворотом судьбы? Ох как не любила Кристина эти повороты, еще ни разу не принесшие ей душевного удовлетворения, но повлиять на них никак не могла. Только надеяться, что ей хватит сил выдержать очередное испытание с честью. И не сломаться, как почти случилось в институте.

Она слышала, что кто-то вошел в церковь, но не обернулась, не желая приближать неминуемое. Как бы долго она ни пробыла в божьем доме, а полного удовлетворения не чувствовала. Словно должно было произойти нечто, поставившее финальную точку. И голос сеньора Веларде неожиданно стал именно тем, что она ждала.

— Право, сеньорита, не думал, что застану вас здесь после событий последних суток, — как-то очень просто и без всякой надменности произнес он, расположившись на той же скамье, что и Кристина. — Или вы подобно Жанне д'Арк несете возмездие именем Господа?

Кристина покачала головой, не испытывая от его насмешливости никаких эмоций.

— Добрые дела, говорят, наказуемы, сеньор Веларде? — с абсолютным спокойствием спросила она. — Не хотите ли вы сообщить, что меня, как и Орлеанскую Деву, ожидает костер за благие намерения? Только этим я могу объяснить ваше здесь присутствие.

Он усмехнулся и тоже посмотрел на алтарь.