Мой взгляд переместился на полосу облаков по другую сторону горного хребта, которую прежде я старалась не рассматривать. Солдаты Уганга, целый лес копий, сверкающий, как солнечный свет на снегу. Рядом с ними стояли войска Южного моря в бирюзовых доспехах. Говорили, что у императрицы Суйхэ талант выбирать сторону победителя, и я надеялась, что на сей раз она ошиблась. Были там и другие солдаты, которых я не узнавала, в медных и зеленых доспехах.
– Северное и Западное моря будут сражаться против нас, – сухо заметил Ливей. – Они не были нашими союзниками, но это удар. Я надеялся, что они избегут противостояния.
– Должно быть, Ее Величество Суйхэ заручилась их поддержкой во время сбора Четырех Морей, – предположила я.
– Прежде чем начнется битва, мы должны сделать одну вещь, – сказал Ливей. – Нам нужен человек, знающий Нефритовый дворец, чтобы спасти моего отца, генерала Цзяньюня и других придворных, заключенных Угангом в тюрьму. В противном случае они будут в серьезной опасности: их используют в качестве заложников.
Шусяо поклонилась.
– Я пойду. Генерал Цзяньюнь был добр ко мне и ко всем, кто служил под его началом.
– Несколько наших солдат могут сопровождать вас. – Вэньчжи махнул бессмертной позади себя, та выступила вперед и поклонилась. Когда генерал Мэнци выпрямилась, она бросила на меня злобный взгляд, без сомнения вспомнив мой прежний обман.
– Генерал Мэнци, собери группу и отправляйся в Нефритовый дворец, – приказал ей Вэньчжи. – Вас возглавит Шусяо, ранее лейтенант Небесной империи.
Губы генерала сжались, она пригляделась к Шусяо.
– Ваше Величество, она хороший воин? Я не стану безрассудно рисковать безопасностью наших солдат.
– Она ничем не хуже тебя, – ответила я. – И ее не так легко обмануть. – Мелочная насмешка, но я не собиралась стоять в стороне, пока моих друзей оскорбляют.
Глаза Шусяо сузились.
– После того как все закончится, вы можете проверить меня с любым оружием на свой вкус.
Ради ее же блага я надеялась, что генерал Мэнци не выберет лук.
– Какое ребячество. Не поддавайтесь таким опрометчивым порывам, когда на карту поставлены жизни моих солдат. – Взгляд генерала Мэнци был холодным, но задумчивым.
Шусяо намеренно повернулась к ней спиной.
– Синъинь, береги себя, – сказала подруга и выразительно взглянула на мою мать.
Я сжала ее руку.
– И ты – себя. Еще увидимся.
– Обязательно, – согласилась она. – Поделимся историями за кувшином вина.
– Вы готовы или хотите еще попрощаться? – резко спросила генерал Мэнци.
Губы Шусяо растянулись скорее в гримасе, чем в улыбке.
– Я начинаю жалеть о том, что вызвалась. Уж лучше сражаться с нежитью. – Покачав головой, она последовала за генералом Мэнци.
Они забрались на облако и полетели к солдатам Стены, стоя поодаль друг от друга.
Солнце село, и на нас опустилось затишье, пронизанное мраком и толикой облегчения. В этот вечер противостояния не будет. Сражения проводились утром, которое несло обещание славы, рассвет надежды. Ночи же были для того, чтобы прятаться в тени, зализывать раны, для сдавленных криков и страхов, вырвавшихся на свободу… и для коварных обманов.
Уганг скоро придет за моей матерью. В связи с надвигающейся битвой ему понадобится свежий урожай семян лавра, чтобы пополнять истощившиеся силы. Страх боролся с предвкушением не потому, что я жаждала опасности, а потому что нервы были на пределе. Жар от пера Священного пламени прожег мою сумку, выплеснувшись на сплетенные вокруг нее барьеры. Я не знала, как долго смогу выдерживать такое истощение моей силы – борьбу за поддержание этого фарса.
– Мама, мы должны доставить тебя в безопасное место, – крикнула я ради шпионов Уганга, чтобы раззадорить его.
Мы уже послали придворного, чтобы тот выдал Угангу местонахождение моей матери в обмен на привилегированное положение. Ложь, скрытая во лжи.
Мы с мамой полетели обратно во дворец Стены, прошли в ее комнату. Та была элегантно обставлена мебелью из красного дерева, инкрустированного переливающимся перламутром. По бокам от входа стояли бронзовые курильницы, и я уже привыкла к насыщенному аромату.
Она помогла мне одеться: накинула на плечи белый шелковый плащ, повязала вокруг талии ярко-красный пояс и прикрепила к нему несколько своих нефритовых украшений. Наконец мама закрутила мне волосы, заколов их золотыми шпильками, и вдела красный пион чуть выше моего уха.
Тяжесть в груди стала сильнее. Меня зацепила знакомая ситуация? Как будто я снова стала ребенком, а мама меня собирает. Какой легкой тогда казалась жизнь, похожей на скольжение по озеру, а не на борьбу с бурными водами.
– Пин’эр не хотела бы этого. – Глаза матери блестели от непролитых слез. – Она не хотела бы, чтобы ты так рисковала собой, даже чтобы отомстить за нее. Она всегда желала тебе счастья.
У меня перехватило горло.