Только теперь я заметила его одеяние: не привыкла лицезреть Вэньчжи в таком наряде. Его мохово-зеленый парчовый халат был украшен вышитыми драконами, вставшими на дыбы среди клубов шелковистого тумана, талию перехватывал пояс из серебряных звеньев. На голове красовалась корона – не такая, как у отца, – резной золотой головной убор с изумрудом.
– Я тоже не мог уснуть, – признался он. – Не могла бы ты пойти со мной?
Я колебалась.
– Уже поздно.
– Это недалеко, – заверил он.
Когда я кивнула, отходя от порога, он прошел в мою комнату и двинулся к окнам. Облако уже витало там, как будто Вэньчжи знал, что я соглашусь.
– Почему не через дверь? – спросила я.
Он сморщился.
– Я – не мой отец. Не хочу и не нуждаюсь в том, чтобы за мной все время следовал охранник.
Да и мало с чем он не мог справиться в одиночку.
Вэньчжи вылез в окно и прыгнул на облако. Я не ухватилась за предложенную им руку, взявшись за деревянную раму, когда выбиралась наружу. Облако взмыло ввысь, кружа над дворцом, ветер трепал мои волосы. Мы остановились, и я повернулась к нему, выгнув брови.
– Крыша?
– Я знаю твою привязанность к ним, – сказал он небрежно.
Что-то сжалось в моей груди. Вэньчжи имел в виду те времена, когда я искала утешения на своей крыше в Нефритовом дворце, глядя в небо, тоскуя по дому. А еще это было место, где мы поклялись друг другу и где я чуть не застрелила его, чтобы сбежать. Я отбросила в сторону прошлое, как хорошее, так и плохое; завтрашний день не сулил ничего доброго, и я не хотела терять время на сожаления.
Плитки здесь были вырезаны из переливающегося камня, который блестел так, будто его окунули в радугу. И все же истинная красота этого места заключалась в окружающем его бескрайнем горизонте. Светящиеся фонари плыли по воздуху, носимые каким-то заколдованным ветерком. Сводчатые крыши зданий сияли, как драгоценности. А за грядой лилово-серых облаков изгибалась Золотая пустыня, сверкающая, как звездная пыль.
Ветер трепал волосы Вэньчжи, бросая длинные пряди ему в лицо.
– Спасибо, что пошла со мной. Сюда я приходил всякий раз, когда хотел побыть один. Я давно мечтал привести тебя сюда, еще до того, как понял, что это значит.
Он опустился на плитку, уперевшись рукой в колено. Хотя выражение его лица всегда было отчужденным и непроницаемым, в чертах появилась какая-то новая серьезность.
– Что тебя тревожит? – спросила я.
– Я хотел быть царем с тех пор, как мой брат начал мучить меня и тех, о ком я заботился. Каждое оскорбление, любая обида заставляли меня любыми средствами добиваться благосклонности отца.
Он так редко говорил о своем прошлом – упомянул лишь раз, когда я впервые узнала о его предательстве. Тогда я не захотела слушать; ничто не могло оправдать его действий. На этот раз я внимала без ехидства и гнева, впервые за долгое время не ища лжи в каждом слове.
– Мой отец не был ни любящим, ни добрым, но скорее амбициозным, чем жестоким, всегда подталкивал нас к лучшему. Отчасти потому, что помнил, каково это – когда мы были слабыми и забитыми, изгоями Царства бессмертных. – Тени затемнили его глаза. – А теперь он мертв, и я ношу корону. Но радости на сердце нет. Несмотря на то что такой вариант существовал, я никогда не хотел пробираться к трону по крови родных.
– Тут уже ничего не поделать, – тихо сказала я. – Из тебя выйдет хороший царь. – Это были не пустые слова утешения. Небесные солдаты почитали, уважали и любили Вэньчжи. Редкое сочетание, которого мало кто из правителей мог достичь.
Он помолчал.
– Я пришел не только поэтому. Каким-то образом весть о смерти брата и отца просочилась. Уганг потребовал, чтобы мы выдали твою мать. Если подчинимся, он оставит нас в покое. Если нет – он пригрозил скорым возмездием.
– Что вы будете делать? – Что он мог сделать? Ответственность монарха заключалась в заботе о царстве Вэньчжи всегда четко обозначал свои приоритеты, да и кто я ему? Даже не фальшивая невеста.
– Мои советники хотят уступить. Раньше взор Уганга был обращен в другую сторону. Он не напал бы на нас, пока перед ним открывались более привлекательные перспективы, пока предатель верил, что мы можем вступить с ним в союз. Но все изменилось.
– Вы сдадите нас? – Я не думала, что Вэньчжи хочет нас предать, но теперь он не мог укрыть нас, нам больше не приходилось рассчитывать на его помощь.
– Так поступил бы мой отец. Мы не готовы. Битва сейчас стала бы катастрофой. Мы должны выиграть время, чтобы выстоять против него позже.
В груди зияла пустота, хотя большего и не следовало ожидать. Но я попыталась, как всегда, урезонить его.
– Ты никогда не разменивался на мелкие победы. Уступка Угангу вас не спасет.