Сердце Солнечного воина

– Ступай отсюда, – тихо сказала я ему, не зная, слышит ли он меня или понимает. – Вернись в Восточное море. Найди драконов – они тебя защитят.

Кивок – настолько слабый, что, может, я увидела то, что хотела, но я цеплялась за эту дикую надежду. Дрожала, борясь с позывами тошноты при мысли о том, что меня ждет впереди, чего мне может стоить успех или неудача. Глубоко дыша, я старалась успокоиться. Ясный ум – величайшее оружие, когда больше не на что рассчитывать.

Наше облако поднималось на север, к Золотой пустыне. Я не осмеливалась высматривать отца, Ливея или Вэньчжи. Вся моя энергия в этот момент была сосредоточена на перышке внутри моего тела, на попытках сохранить его целым, а себя – живой. Когда снизу раздались крики, я посмотрела туда, и мои внутренности превратились в лед.

Воцарился хаос. Армия Уганга нанесла удар раньше, чем предполагалось. Воины сошлись в агонии битвы, оружие сверкало, потоки магии освещали ночь. Я свесилась над краем облака, мои вены налились кровью при виде рычащих чудищ, которые рыскали рядом с армией Уганга. Огромный вепрь с лицом смертного бросился на отряд воинов Стены, пронзая их изогнутыми бивнями. Кровь брызнула в воздух тонким туманом под аккомпанемент отчаянных криков. Жуткий свет исходил из глаз вепря, его клыки сияли так же, как и солдатские гуаньдао, с такой же злобной силой.

Тень упала на меня: чудовищный крылатый тигр метнулся вниз, чтобы вонзить свои когти в воительницу Восточного моря, подбросить ее высоко в воздух. Крик поглотил зловещий глухой удар, но существо не остановилось, уже набрасываясь на очередную жертву.

Таову, Цюнци, – легендарные звери, известные своей жестокостью, пожрали бесчисленное количество смертных и бессмертных, пока не были убиты Небесной армией. И теперь Уганг воскресил их, чтобы они служили ему, наводили ужас в царствах.

Я вонзила ногти в ладони. Если бы только я могла сражаться вместе с нашими солдатами, если бы только могла им помочь. Но этого было бы недостаточно. Возможно, я остановила бы одного монстра, горстку солдат… но тысячи?!

Яркая вспышка пронеслась по небу, сверкая золотом лета. Желтый дракон. Шипастый хвост хлестал воздух, превращая тот в бурю. Его сила врезалась в Цюнци, когти крылатого тигра разжались – его жертва с криком рухнула в небо, – но Черный дракон рванулся вперед, поймав солдата на спину. Чуть ниже вспыхнула малиновая чешуя Длинного дракона, расчищая путь солдатам, спасающимся от атаки Таову. Когда дракон открыл свою огромную пасть, потоки воды обрушились на вепря, и тот покатился по пескам.

Несмотря на свинцовый ужас, в мое сердце закралась легкость. Затем раздались резкие крики, фениксы бросились в бой в вихре сверкающих перьев и когтей. Когда они кружили в грациозном полете, их хвосты колыхались позади них, как радуги, выгибающиеся в ночи. Небесная императрица промчалась на своем коне с копьем в руке. Яростное сияние наполняло ее, как будто она сама была птицей, чья клетка распахнулась и она наконец-то смогла расправить крылья и взлететь. С фланга армии Феникса стояли силы принца Яньси, обрушившиеся на войска Северного моря.

Солнце еще не взошло, а облака уже были залиты кровью. Пески Золотой пустыни – так ослепительно сверкающие с крыши дворца – теперь блестели темной влагой. Сколько жизней будет потеряно? Смерть сегодня пирует, объедаясь за божественным столом, откуда ее когда-то изгнали.

Отчаяние, сырое и холодное, окутало меня. Я хотела закрыть глаза, не видеть разворачивающийся кошмар, но заставила себя смотреть, прикусив щеку, пока та не покраснела. Этот ужас ждал нас, если Уганг победит: вечность хаоса, разрушений и смерти. И я не смела размышлять о том, что может случиться с духами убитых его созданиями. Это была битва не только за империю, но и за его душу. Я бы не дрогнула, я не могла потерпеть неудачу.

Облако резко отклонилось в сторону, поднимаясь выше. Я оторвалась от разрухи внизу, потому что мне предстояла собственная битва. Долгие минуты утекали, окутанные тишиной. Все это время перо стучало по черепу. Энергия утекала, чтобы крепко держать щиты, напряжение становилось все сильнее, пока мне не показалось, что я вот-вот сломаюсь.

Наконец впереди заблестела серебряная крыша моего дома. Изразцы потрескались и обуглились, нескольких не хватало, часть нижнего яруса отвалилась. Совсем другое возвращение домой, чем прежде, когда душу переполняло предвкушение. Сейчас я ощущала только испепеляющий страх в сочетании с неумолимым ужасом.

Было холоднее, чем мне помнилось, спокойная тишина граничила с запустением. Никогда еще ночь не казалась такой угнетающе густой; фонари не горели, некогда светящаяся земля стала тусклой, как пепел. В воздухе витал след корицы, к нему прилипал затхлый привкус, остатки застоявшегося дыма. Мой взгляд метался по почерневшим стенам, потрескавшейся каменной дорожке, пню у входа, где когда-то возвышался перламутровый столб. Это был кошмар моей юности: вернуться домой и найти его в руинах, мучительно молчаливым, без голосов матери и Пин’эр.