Сердце старого Города (СИ)

— Крылан скинул меня в лесу огневок, я упал в расщелину дерева, оттуда забрался в нору. Падая, сильно повредил ногу и выбраться уже не смог. Отец нашел дерево и сел рядом. Я перестал дышать. «Сиг, — начал он, — разве конунг падает с лошади?» Я замер, с ужасом понимая, что отец все знает. «Мама очень волнуется, — продолжил он, — Сиг, Вы позволите оказать Вам пусть не военную, но помощь?». Я упорствовал, пытаясь зарыться глубже. «Сиг, ногу повредил ты или дракон? Не хочу, чтобы и в этой жизни ты хромал и терпел боль — это точно стоит оставить в прошлом». Нога болела просто ужасно. Я забился еще глубже и замер.

Вдруг дерево разлетелось в щепки, а я оказался у него на руках. Боль сразу стихла. Чумазый от слез, я разревелся еще сильнее. «Тшш, все хорошо». «Вы знаете! Вы все знаете!» Мне казалось, отец должен меня испепелить. А он обнимал. «Сиг, мы всегда были и всегда будем союзниками!», — отец осмотрел мою ногу, поцеловал, подули все прошло. «Как ты нашел меня?», — я не выдержал. «Эль'Сигнорин, ты шутишь? Ты мой кровный сын! Мое сокровище, мой дар!» — папа даже возмутился. А я все понял, понял, что в этой жизни я принц Эль`Сигнорин — эльдар и дракон, — прошлая жизнь, жизнь Конунга Сига, Младшего, давно закончилась, истлела, как истлели его кости.

Сильвия улыбнулась. Сигнорин продолжил, окунаясь в далекие воспоминания:

— Но жизнь конунга Сига все же помню. Мам, умирать тяжело и страшно, вспоминать мучительно. Знаю только, что очень хотел вернуться к тебе, Колдунья. Боялся за тебя. Не хотел оставлять одну.

Вдруг Сильвия напряглась всем телом и резко подняла голову.

— Сиг! Отчего не засеял поле, удобренное пеплом хозяев?! Отчего не стер саму память о городе? Зачем сохранил кости, не дав новым всходам уничтожить их уродливую суть?

Принц замер, понимая, каких воспоминаний ждет отреченная Рея Поднебесья:

— Я помню ту ночь, — начал Сигнорин, уступая мольбе матери. — Мы сильно переоценили вас. Город пал практически без боя. Так странно было идти мимо разрушенных домов из сказок. Я шел и вспоминал маму. Она была принцессой туаров, восточных степняков. Конунг Сегизмунд захватил её народ, силой взял мою мать. У них родился я — сын Сегизмунда Завоевателя и принцессы туаров. Моя мать, как и все, люто ненавидела отца, но меня любила трепетно и нежно, она рассказывала мне о волшебстве, о чудесах. Сказки заполняли мысли недоступным чудом с одной стороны, а с другой — я хотел выжить при дворе своего батюшки, конунг был необычайно жесток. У меня было много братьев от других матерей, и мы все хотели власти. Проигравших в этом состязании ждала только смерть. Я был хитрее и умнее братьев и быстро стал полководцем отца. По воле Сегизмунда я уничтожал народ за народом, захватывая все новые земли для степняков… И вот, наконец, я шел по необыкновенному городу, поверженому моей рукой. Я шел и вспоминал волшебные сказки, рассказанные в шатре матери. Смешанное чувство преследовало меня: невероятной гордости одержанной победы и горького разочарования. Словно бы я сам себе встал на грудь.

Сигнорин на секунду задумался, потом продолжил:

— Конунг Сигезмунд ненавидел все, чего боялся. Как и все степняки, он суеверно боялся магии. Наш жрец сказал, что огонь — лучшая защита, огонь и нефрил. Я помню Алеона, боги, каким же глупым мальчишкой он был. Мои воины скрутили его без усилий. Ваш спаситель оказался такой же иллюзией, как и ваше могущество.

Сильвия замерла, невольно смешивая «драконий сон» сына и собственные воспоминания.

— И тут появилась девушка. Такая молоденькая, вся в грязи и саже пожара… — Сиг внимательно посмотрел на Сильвию. — Ты вышла, чтобы угрожать. Это было бы смешно, абсурдно, если бы не было так опасно и глупо… Степняки, привыкшие к покорным женам, не ожидали увидеть такую храбрость в девчонке павшего с позором города…Но Сегизмунд тебя испугался! Я думал, он шутит, приказывая отвести Алеона в лес. Жрец разве что не прикусил язык до крови — Алеон был обещан ему — как особая награда. Сигезмунд и сам устыдился страха перед тобой. Тебя должны были сжечь. Уж не знаю, на что так рассчитывал Владыка Поднебесья, но ты должна была гореть синим пламенем на костре в честь Великой Кобылы… А я уже горел, горел тобой, гордая Колдунья.

Сигнорин снова помолчал, словно бы собираясь с духом:

— Степняки сжигали умерших. Я ненавидел огонь за то, что моя мама, принцесса туаров, досталась ему… Когда все случилось в Излаиме, я не спал ночами, стерег, боясь, что тебя уведут на костер…

После минуты тишины Сиг продолжил:

— За взятие Излаима Сигезмунд предложил мне награду: лошадей, около тысячи, долю в награбленном, или рабов. Возьми я что-то, кроме лошадей, и он убил бы меня. Я взял лошадей, втайне поменял на рабов, чтобы поменять на деньги. Жрец любил деньги и подкуп принял.