Сердце степи. Полёт над степью

- Думаю, Бутрым и тут иногда… Погоди-ка… - Руан наклонил голову и заглянул под столешницу, где краем глаза заметил кое-что интересное. - Оп-па! Ты глянь. Тайничок. Как кстати.

Бутылка вина из лепестков тарио с ласточкой на бумажной этикетке стукнула донышком об стол. Тагат недоуменно рассмеялся, а Руан развёл руками.

- Привет от Бутрыма. Интересно, не превратилось ещё в уксус? Видимо, припрятал подношение… А ну…

Пробка с негромким «чпок» вылетела из горлышка, и Руан принюхался, потом посмотрел на просвет.

- Не смотри так на меня. Старому Ул-хасу уже без надобности, а новый всё равно не пьёт. Не испортилось. Будешь? Я пил такое в Орте в позапрошлом году. Это восточная провинция Усу производит. Вон, гляди, стаканы на полке.

Вино было отменным - ароматным и нежным. Тагат протянул опустевший серебряный стаканчик, Руан наполнил его и откинулся на спинку кресла.

- Я не стремлюсь к власти. Посидеть тут и выпить вина - совсем не то же самое, что сидеть тут в течение всей жизни. Власть отнимает право на ошибку. Вон, посмотри на мелкого ублюдка Тура. Чем мельче человек, тем проще ему живётся. Окружающим всё равно, кто и как барахтается в грязи. Ты ведь тоже не стремишься к власти.

- Я согласен с тобой. Это обязывает. - Тагат смаковал вино на языке, потом одобрительно кивнул. - На вершине холма Выы оглушителен и сбивает с ног. Чем ты выше, тем громче шёпот духов в голове… Некоторых этот шёпот сводит с ума. Выпьем за то, чтобы наши трезвые голоса в ушах правителей заглушали шёпот их злых духов.

Руан покосился на Тагата, а тот подмигнул ему, и оба рассмеялись.

46. Алай.Золото

Бус беспечно ковыряла копытом снег и жевала сухую траву у ограды тренировочного поля. Искристое холодное утро трогало румянцем кожу Утар, которая стояла рядом, глядя, как Укан осторожно разминается в сторонке, вполсилы повторяя движения усымов.

- А вот посмотришь на твоего мужа - и не верится, что так двигаться может, - восхищённо сказала она, глядя, как парни раз за разом безуспешно пытаются повторить за Хараном движения. - Он будто стену создаёт мечом своим… Смотри, Алай!

Алай улыбнулась. Харан двигался мало, но сталь в его руках действительно будто окружала его сверкающей стеной. «Как мельница», - сказал Рикад про него однажды. Это совсем не было похоже на движения Тура или Самата, или того же Рикада, который дёргался, как обрывок лопнувшей струны на ягете, сбивая с толку прыжками и выпадами.

- Ты замёрзла. Подвезти тебя? - спросила Алай, заметив, что Утар сунула руки под мышки.

- Да.

Алай довела Бус под уздцы до шатров Оладэ и передала её заботам хасум Вутай, потом проехала по стойбищу, заезжая к знакомым, и, наслушавшись вдоволь сплетен и новостей, вернулась в ограду Руана.

- Я в лечебницу. Пойдёшь? - спросила Аулун, складывая в узелок жаренные в масле лепёшки для Рикада.

- Нет. Не хочу.

В лечебнице был Тур, а Тура видеть совсем не хотелось. Можно было остаться в шатрах и найти себе какое-нибудь полезное дело, как учила Мулга. «У доброй жены дела никогда не переводятся», - говорила мачеха. Ну уж нет. Переводятся, и ещё как. Иначе жена сама переведётся однажды.

- Ермос, сходи за курицей, - сказала Алай, выйдя наружу. - Купи три. Поджарю с соланумом и сделаю пирожки с курятиной. Надо ещё вытряхнуть ковры в большом шатре и почистить очаг.

- Ты начала отдавать распоряжения. - Аулун улыбалась, плавно шагая рядом с Алай к воротам города. - Перестала стесняться?

- Ох, Аулун… Так неудобно иногда, - призналась Алай. - Мулга бы застыдила. Сказала бы - позор! Рук будто нету! Возьми и сама сделай!

- Ты теперь знатная стала. Знатные свои руки берегут.

- Уж кто бы говорил, - укоризненно улыбнулась Алай, вспоминая невероятные рассказы Рикада о больших домах рода Салке в далёком-далёком Арнае, таких больших, что каждый из них - почти как дворец Улданмая. - Ты теперь госпожа. Думала ты о таком когда-нибудь?

Аулун шла молча, улыбаясь краешком губ и глядя под ноги, потом выпрямила спину и расправила плечи.

- О таком - нет. Я тебе скажу, только это тайна. Никому не рассказывай, ладно? - Она улыбалась, словно вдруг ровесницей Алай стала, и тонкие, едва заметные лучики у краешков глаз были как лучики солнца. - Я в сентябре ходила собирать сумарзых на склоне у озера Муту и увидела диковинного то ли духа, то ли зверя огромного в воде. Я таких сроду не видела. Весь в золотистой шерсти, и на голове - копна соломы, вот так торчит, во все стороны, и колышется. Я со страху в траву бросилась, потом думаю, - привиделось! Подняла голову - глянь-ка, не привиделось, и не зверь это! Человек! Да такой сильный, крепкий, я залюбовалась, аж дышать забыла... Купался и фыркал так страшно, а потом оделся и к городу поехал на лошади. А через пару дней меня эным-дада пригласила к внучке. Я внучку осмотрела, отвар ей приготовила, денег брать, конечно, не стала - кто же с эным деньги берёт? Она меня проводила, а на пороге сказала - золота у тебя будет столько, что в руках не унесёшь. Не унесу, Алай… Точно не унесу. Тяжеленный он.