Сердце тьмы

Надев очки, я увидел впереди пологий склон холма, полностью очищенный от подлеска. На вершине его стояло длинное покосившееся строение, наполовину заросшее высокой травой. Даже издалека были видны черные дыры, зиявшие в двускатной крыше. Сразу за домом начинались джунгли: никакого забора или ограждения, – но раньше забор, видимо, все-таки был, поскольку кое-где торчали в ряд длинные столбики с резными шарами на верхушках. Доски – или что там раньше держалось на этих столбах – исчезли. Вокруг, разумеется, стоял непроходимый лес. Берег был полностью очищен, и у самой кромки воды я увидел белого человека в дамской широкополой шляпе, который усиленно махал нам рукой. Осмотрев опушку леса, я как будто заметил движение – тут и там за деревьями скользили человеческие силуэты. От греха подальше я прошел по реке чуть дальше и только там заглушил двигатели. Белый человек начал орать, чтобы мы сошли на берег.

– На нас только что напали! – прокричал в ответ начальник станции.

– Знаю… знаю! Не волнуйтесь! – жизнерадостно завопил незнакомец. – Все хорошо! Я так рад!

Что-то в его облике показалось мне смутно знакомым – нечто подобное я уже видел. Подходя к берегу, я гадал, кого же он напоминает. И вдруг до меня дошло. Он походил на арлекина! Одежда его была пошита из коричневой холщовой ткани, но почти сплошь залатана цветными лоскутами – красными, желтыми и голубыми. Заплатки на груди и спине, на локтях и коленях; сюртук оторочен какой-то пестрой материей, брюки подшиты алым. В солнечном свете вид у него был невероятно веселый и вдобавок очень опрятный – я заметил, что костюм залатан весьма искусно. Лицо почти мальчишеское, без бороды, кожа светлая, нос в солнечных ожогах, маленькие голубые глаза… Только что он улыбался – и вот уже опять хмурился, а через секунду снова улыбался: словно солнце и тени быстро бегущих облаков сменяли друг друга на продуваемом всеми ветрами поле.

– Берегитесь, капитан! – проорал он. – Вчера ночью сюда прибило корягу!

Что? Опять коряга? Я грубо выругался. Под конец этого очаровательного круиза я едва не продырявил корыто! Арлекин на берегу повернул ко мне свой толстый вздернутый нос.

– Так вы англичанин? – заулыбался он.

– А вы? – крикнул я из-за штурвала.

Улыбка исчезла, и мой собеседник замялся, словно ему стало совестно за то, что он ввел меня в заблуждение. Однако лицо его быстро просветлело.

– Это все пустяки! – ободряюще прокричал он.

– Мы успели? – спросил я.

– Он там, наверху! – ответил арлекин, кивнув в сторону холма и сразу помрачнев. Его открытое лицо было подобно осеннему небу: то прояснялось, то мгновенно чернело.

Начальник станции в сопровождении вооруженных до зубов пилигримов направился к дому на вершине холма, а странный малый поднялся ко мне на борт.

– Знаете, мне это не по душе, – сказал я. – В кустах прятались туземцы…

Он пылко заверил меня, что все хорошо.

– Что с них возьмешь, люди они простые… Но я вам очень рад. Так устал от них отбиваться!..

– Да вы же сказали, что все хорошо! – воскликнул я.

– О, они не хотели вам зла, – сказал он и, заметив мой недоуменный взгляд, уточнил: – Ну, не совсем так. – И тут же жизнерадостно отметил: – А вашей рубке не помешала бы уборка!

Далее, почти не переводя духа, он посоветовал мне всегда следить за паром в котле, чтобы в случае беды иметь возможность как следует погудеть.

– Один хороший гудок лучше сотни ружей! Люди они простые… – повторил он и продолжил тараторить в том же духе, чем изрядно меня утомил.

Он словно пытался наверстать упущенное, наговориться вдоволь после долгого молчания – и даже, смеясь, сам на это намекнул.

– Разве вы не беседуете с мистером Куртцем?

– О, что вы! С этим человеком нельзя беседовать, его можно только слушать! – восторженно и пылко воскликнул мой собеседник. – А сейчас… – Он махнул рукой, и в блеске его глаз я увидел бездонное отчаяние. Но уже в следующий миг он подскочил на месте, схватил меня за руки, принялся их трясти и затараторил: – Моряк, брат!.. Какая честь… какая радость… счастье-то какое… позвольте представиться… я русский… сын протоиерея… родом из Тамбовской губернии… Что? Табак! Английский табак, превосходный английский табак! Вот это я понимаю… Это по-братски… Курю ли? Да разве бывает, чтобы моряк не курил?!

Трубка его успокоила, и через некоторое время я узнал, что он бросил учебу и нанялся матросом на русское судно, оттуда тоже сбежал, послужил немного в английском флоте, помирился с отцом-протоиереем. Последнее казалось ему особенно важным.

– Но ведь молодым хочется и на мир посмотреть, и опыта набраться… Расширить кругозор…

– Здесь? – перебил его я.

– Да, и здесь тоже! Никогда не знаешь, где найдешь… Здесь я познакомился с мистером Куртцем, – с юношеской серьезностью и даже некоторым укором произнес он.