Сердце трона

— Все не в порядке, — говорит она, не дожидаясь вопроса. — Все плохо. — Ларрэт поднимает усталые глаза. — Она сказала, что династия проклята, поэтому я не могу зачать ребенка.

— И что, она сняла проклятие? — спрашиваю бесстрастно, так как не верю в чушь.

— Нет. Оно слишком сильное. Снять его может только тот, кто наложил.

— Я уже говорил, что…

— Вен, она права! Ты только вдумайся. Дэм тоже не мог оставить наследника. Помнишь же? Трое умерло еще до рождения, а двое — сразу после. Наш старший брат тоже умер бесследно, хотя к моменту смерти был женат уже два года. Королевский род прокляли еще при моем отце. Точно, ошибки быть не может! — Она говорит это с полной уверенностью в своих словах, явно заколдованная.

— При короле Эдриане?

— Получается, так. Кто мог это сделать?

— Может быть, души неупокоенных. Мало что у них на уме. Может, это кто-то из Вашего рода, кого обделили…

— Я тоже так подумала и спросила, но колдунья сказала, что проклятие такой силы мог наложить только живой человек. Он сделал это специально или случайно на почве сильной ненависти. Вен, мы должны найти его. Только он может все исправить.

— Будет непросто. Я думаю, Вашего отца много кто ненавидел.

— Она сказала, это кто-то из ближних. Тот, кто мог общаться с ним лично.

— Лайсэн?

— Думаешь?.. Разве он мог проклясть родного брата?

— Почему нет. А она не рассказала, как виновник может снять проклятие? Не будет ли достаточно, если он умрет?

— Не могу же я казнить родного дядю.

— Тогда нечего верить этим колдуньям. Забудьте, это все чепуха. Вы еще молоды, всему свое время…

— Она знает свое дело. О ней так много рассказывают. Она…

— Ларрэт.

Когда я обращаюсь к ней по имени, она обычно сразу обмякает, приходит в чувство, но не в этот раз.

— А если я тоже умру?

— Лайсэн займет престол и передаст право на власть своим детям. Династия не прервется, если он, конечно, не помрет раньше Вас.

— И будет еще хуже.

Если эта шарлатанка права, и проклятие действительно существует, то кто мог это сделать, кроме Председателя? Хотелось бы верить, что это он, но я больше подозреваю себя. Да, себя. Не я ли проклинал Эдриана тогда, в подвале? Я не помню своих слов, но я в тот момент всей душой желал ему наказания хуже смерти.

Но с каких это пор я вообще верю колдуньям?..

***

Айрон возвращается к обеду. Я сижу за королевским столом, как сидел за ним еще при Дэмьене. Это слишком большая честь для слуги, хоть и высокого ранга, но я так привык, что уже воспринимаю как должное. Благо никто и не против.

Я планировал уйти от королевы, как только мы найдем источник, но поиски затянулись. Я иногда думаю, не много ли на себя беру. Мало что изменится, если я уйду. Пострадаю от этого я один: разорвать клятву верности королеве — это как минимум потерять имя. Я готов к этому, но каждый раз что-то мешает сделать этот шаг.

— Что-то ты не в духе, — говорит Айрон жене. — Ты-таки позвала ее?

— Да. И она сказала, что во всем виноват ты.

— Я?..

— Да, ты верно меня расслышал. Ты. И я даю тебе ровно полгода, чтобы ты убедил меня в обратном.

— Полгода?.. Что?

— Как туго ты соображаешь, Айрон. У тебя сто восемьдесят дней, и если я по истечении срока не забеременею…

— То ты казнишь меня, как твой брат казнил свою последнюю жену?

Жена Дэмьена родила мертвого ребенка, а перед этим еще потеряла первенца на позднем сроке. Он был в гневе, я не смог переубедить его сделать это, и пролилась кровь невинной.

— Нет, мы разорвем клятву, — отвечает Ларрэт. — Разведемся.

Повисает молчание. Айрон, не ожидавший такого развития событий, сидит с приоткрытым ртом и пораженно смотрит на королеву. До этого времени отменить кровную клятву могла только смерть одного из супругов, но Ларрэт решила иначе.

— Кажется, давным-давно я объясняла тебе, что наш брак без наследника не имеет никакого смысла, — продолжает она, смотря на него в упор.

— Да, помню. Но я не меньше тебя хочу детей.

— Я уже потеряла надежду, что когда-нибудь ты исполнишь свой долг. Я не могу сидеть и ждать чуда, поэтому даю тебе время. Это вынужденная мера. — Голос госпожи тверд, как зуб моего кинжала. — Полгода. Никто, кроме нас, не узнает об этом раньше срока. Если в течение этого времени мы сможем зачать ребенка, то заживем как прежде, а если нет — заявим народу о разводе.

— Как прежде? Это когда мы с тобой жили?

Остаток обеда проходит в напряжении и в тишине. После Айрон идет к отцу, госпожа направляется в кабинет, а я — за ней следом, как тень.

— Зачем Вы соврали? — спрашиваю ее за закрытой дверью. — Или Вы лгали мне насчет проклятия?

— Тебе я сказала правду.

— Так зачем обвинили его?

— Неужели он правда не понимает, что нужен мне только ради наследника? Строит из себя хорошего мужа! А долг не исполняет.

— Он Вас любит. — Не думал, что когда-нибудь сочту любовь аргументом.

— Мне не нужна его любовь.

— Развод — слишком радикальная мера. Проблему можно решить иначе.

— Как?

— Можно объявить наследником чужого ребенка. Народ не узнает об этом.

— И как ты до этого додумался? Ты хочешь, чтобы я отняла его у матери?

— Ничейных детей больше, чем Вы думаете.

— Вен, я ведь хочу своего, родного.