Сердце убийцы

— Вы же понимаете, что она будет несчастна! — уговаривала графа Шуалейда. — Девочка пока не понимает, что такое быть королевой. Светлый шер, подумайте о ней…

Вместе со Стрижом подслушивал кто-то из обитателей особняка: входя в кабинет, колдунья обронила платок, и пока Ландеха его поднимал, что-то такое сделала с воздухом. Или с акустикой. Короче, что-то магическое, похожее на голубую нить, уходящую на второй этаж.

— Я думаю о моей дочери и благе государства, ваше высочество, — сдержанно отнекивался граф. — Виола будет верной королевой, а семья Ландеха надежной опорой трона.

— Вы не можете обречь вашу дочь на несчастный брак. Каетано не любит ее, она не любит его. Откажитесь от помолвки, пока не поздно!

— Это бессмысленный разговор, ваше высочество.

Стриж не мог понять, чего Лея добивается. Уговаривать графа Ландеха бесполезно, да и если бы хотела уговорить, действовала иначе, не так топорно. И зачем ей здесь Тигренок без гитары?

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

На втором этаже прошуршали тихие, неуверенные шаги. Затихли у лестницы. Зашелестели юбки, послышался вздох.

А, ну конечно же! Кот и шера Ландеха. Бедная девочка, ею вертят все кому не лень, начиная с собственного отца.

Стриж обернулся, когда она спустилась до середины лестницы и остановилась. Мягко улыбнулся, поднялся с кресла и поклонился. Глупышка снова вздохнула и сбежала вниз.

— Шер Тигренок, это вы?

Стриж пожал плечами и коснулся губ пальцем, показывая, что не может говорить. Виола Ландеха сделала круглые глаза и закусила губу, но быстро опомнилась, улыбнулась и протянула руку.

— Да, я понимаю… послушайте, я… освобожу вас.

Освободит она его. Как мило! А спросить, хочет ли он свободы, никак? Ох уж эти благородные шеры. Одна цепляет на него ошейник и заставляет прыгать через кольцо, словно он тигр в цирке. Другая — сломя голову бросается в Ургаш, чтобы спасти его… Ужасно трогательно. Было бы. Если бы он не мог снять этот ошейник в любой момент, высказать обеим все, что о них думает, и слинять в закат…

О да. В башню Заката. В постель ужасной грозной колдуньи. Ради которой он сыграет эту шисову пьесу до конца. Без нот и без текста. Хотя Лея могла просто попросить!

Покачав головой, Стриж отступил. Виола шагнула к нему, подняла горящие глаза — теперь ей приходилось задирать голову — и сбивчиво зашептала:

— Вы же на самом деле не кот, правда? Я знаю, вы благородный шер, и это неправильно, держать человека вместо кота. Мой отец, он богат…

Пока она говорила, Стриж судорожно пытался сообразить, чего именно от него хочет Лея. Играть без текста — та еще задачка. А, ладно. В любом случае он не отступит, а значит — придется действовать по ситуации. Импровизировать. Это он умеет.

— Не стоит мне угрожать, ваше высочество, — донеслось из библиотеки. — Я выдам ее хоть…

— Отец выкупит вас и даст свободу, — тем временем продолжала Виола.

Стриж вздохнул, в очередной раз поражаясь ее наивности, тронул за руку и глазами указал на дверь библиотеки. Девица удивленно замолчала, прислушалась.

— …хоть за Хисса, но моя дочь будет королевой! И вы ничего не сможете сделать!

Глаза девицы расширились, нижняя губа задрожала. На ресницах начали набухать слезы.

— Вам не жалко отдать дочь на смерть? — еще более гневно возражала Шуалейда. — Как только родится наследник, Ристана убьет и Каетано, и Виолу. Вы забыли, что такое честь и верность, граф!

На миг Стриж растерялся. Лее нужен скандал дочери с отцом? Нет, наверняка нет. Что-то другое, а для чего другого требуется столько пафоса?..

— …корона того стоит! — выкрикнул граф.

Девица вздрогнула и рванула к дверям. Стриж кинулся наперерез, схватил за руки и упал на колени между ней и библиотекой. Замотал головой, беззвучно упрашивая: нет, не надо, пожалуйста!

То есть может и надо, но не был уверен, что именно так и именно сейчас. Кажется, Лея только начала свою партию, надо дать ей возможность доиграть. Поэтому — пусть девочка стоит и слушает. И учится актерскому мастерству. Ну кто бы мог подумать, что среди талантов Шуалейды еще и этот?

В растерянности девица замерла, переводя взгляд со Стрижа на двери. А в кабинете нарастала драма, она же скандал.

— Люди не куклы! Ваша дочь сама может отказаться! — голос Шуалейды звенел ветром во льдах. — Никто не посмеет выдать замуж шеру, которая публично, именем Светлой потребует либо брака с любимым, либо монашеского служения!

На этих словах девица Ландеха сжала его пальцы, просияла — и Стриж, наконец, понял, что задумала Лея. Да она в общем-то все сама и сказала, как в дешевой пьесе — прямо, громко, на всю площадь. То есть библиотеку.

Бедная околдованная девочка, ей придется уйти в монастырь, если отец не убьет ее своими руками.

Стриж опустил глаза, не желая видеть влюбленную глупышку. Скандал в библиотеке тем временем набирал обороты, и пафос сочился из-под двери вместе с изумительной красоты снежными вихрями.

— Значит, я сама сделаю это, — дрожащим нежным голоском сказала Виола, не позволив Стрижу сполна насладиться декорациями к представлению. — Вы не должны страдать, шер Тигренок.

И сделала шаг к библиотеке.