Сердце убийцы

Смешно. Чудовище или нет, но темный шер слишком похож на него, возлюбленного из ее снов, потерянную половину ее души. Увы, теперь Ристана не знала, какое чувство в ней сильнее: любовь к прекрасному, великолепному темному шеру или ненависть к нему же — за то что этот негодяй, предатель и порождение Бездны — не он. Не тот. И никогда им не будет.

— Бастерхази… — процедила она, мечтая услышать от него глупые, невозможные слова: тосковал, стремился к ней, любит… Мечтая и ненавидя себя за глупость, достойную томной салонной девицы, а не принцессы Суардис, она повторила: — Бастерхази. Явился.

Темный шер официально поклонился, сияя свежим морским загаром и наглыми огненными глазами. Алая траурная повязка на рукаве черного камзола и алый подбой старомодного плаща казались насмешкой: утром, на похоронах короля, место придворного мага занимал капитан Магбезопасности Герашан.

Дождавшись, пока секретарь закроет дверь с той стороны, шер Бастерхази продолжил низким интимным шепотом:

— Не велите казнить, моя прекрасная королева, велите…

Ристана молча шагнула к Бастерхази и отвесила пощечину… то есть хотела отвесить: он перехватил ее руку, ухмыльнулся и притянул к себе.

— Ах, какая страсть, — мурлыкнул Бастерхази и прикусил мизинец пойманной руки; однако его глаза оставались холодными, как Бездна. — Вы так скучали, моя драгоценная? И четырех месяцев не прошло, а какой эффект!

— Прекрати паясничать. — Ристана вывернулась и отступила на шаг, успокаивая предательски участившееся дыхание. — Из-за тебя… Какого шиса ты удрал?! Ты же знал о Пророке! Знал, что ты нужен мне, нужен Валанте!

— Дорогая, я восхищен вашим лицемерием, — пропел темный шер, обходя ее и направляясь к резному шкафу рядом с письменным столом. — Кардалонского или ардо? — спросил, открыв дверцу и достав два широких бокала. — Пожалуй, вам кардалонского.

Ристана поперхнулась от его наглости, хотела высказать все, что думает о предателе…

— Нам есть за что выпить, не так ли, ваше высочество регент Валанты? — опередил ее Роне. — Поздравляю, моя дорогая, теперь королевство — ваше.

Темный шер отвесил изысканный поклон и вручил Ристане полный бокал, но не убрал руку — чтобы еще не утвержденная Советом регентша не выплеснула бренди ему в лицо, как собиралась.

— Из-за вас умер отец, — справившись с детским порывом, холодно сказала Ристана. — Из-за вас погиб генерал Альбарра. Из-за вас…

— Ах, как удобно иметь под рукой темного шера, всегда известно, кто во всем виноват. Не так ли, моя дорогая? — так же холодно переспросил Бастерхази и легонько пнул скомканное письмо. — Просто не нужно уточнять, кто позволил секретарю отнести королю это послание. Хотя без сомнения, тут виноват его императорское высочество, его настойчивым желанием донести до кузена Тодора свои намерения до сих пор фонит… Не смотрите на меня так. Это чары, моя дорогая, обыкновенные светлые чары. Но опустим это все для ясности и будем считать, что именно по моей вине вы получили шанс вернуть себе королевство.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Я не… Вы что, смеете обвинять меня?.. — задохнулась гневом Ристана.

Гневом. Страхом. Виной. И снова гневом. О, как она могла забыть, что Хиссово отродье видит ее насквозь, несмотря на все ее ментальные амулеты! Что он понимает ее лучше, чем она сама понимает себя. И всегда, будь он проклят, знает то, в чем она никогда не признается даже самой себе. С самого начала знал, еще пятнадцать лет назад, когда шер Кельмах едва не убил вместе с Зефридой и Тодора. Но кто же думал, что между отцом и этой гадиной настолько тесная связь! Хотя даже если бы Ристана знала, ее бы это не остановило… Нет, она не будет об этом думать.

— Что вы, моя дорогая. Уверен, на вас подействовали чары, наложенные его императорским высочеством. Как вы могли заметить, кронпринц стал намного сильнее… Ах, простите. Все время забываю, что вы не видите эфира.

— Бастерхази, прекратите! Страна в огне мятежа, а вы…

— Вот только не говорите, что вас волнует сотня сдохших мужиков. Зато вам так идет алый!

— Отец не должен был умирать так быстро, — попыталась сопротивляться Ристана, с трудом заставляя себя не смотреть на проклятое письмо, свидетельство ее слабости и отчаяния.

— Разумеется. Он должен был дождаться совершеннолетия вашего младшего брата Каетано и собственными руками вручить ему корону, а вам — приказ оставить Суард.

— Он бы никогда так со мной…

— Хватит. — Повелительное мановение руки темного полностью отбило у Ристаны охоту спорить. — Изображать любящую дочь будете перед толпой на коронации вашего брата. А пока…

— А пока вам придется очень, очень быстро подавить мятеж, мой темный шер, — стиснув зубы, перехватила инициативу Ристана.

— Полно, дорогая, какой мятеж? — деланно удивился Роне. — Чернь немного побузила и успокоилась. Жатва на носу, до мятежа ли мужикам! — Он, наконец, обратил внимание на полные бокалы, поднял свой, глянул на просвет и прищелкнул языком. — Какой цвет! Его величество превосходно разбирался в благородных напитках. Мягкой ему травы.