Сердце убийцы

— Только по вашей. — Шу резко обернулась. — Я вас предупредила о возможных последствиях, видят Двуединые!

Солнечный свет на миг померк, Ристана моргнула и отступила на шаг: вспышка Света и Тьмы, вызванных в свидетели, оказалась слишком яркой и острой для бездарности.

Кай же остановился лишь за шаг до порога, обернулся.

— Мы поедем в Сойку, но только после того, как ваше высочество будет утверждено в должности регента и подпишет официальный указ, — с королевской невозмутимостью сказал он. — А до тех пор не трудитесь беспокоиться.

Он развернулся, двери перед ним распахнулись. Шу последовала за братом, сдерживая облегченный вздох: Каю удалось показать себя настоящим Суардисом. Пусть и с ее помощью.

Ристана

Едва дверь за проклятой девчонкой закрылась, Ристана упала на стул и выругалась. Колени до сих пор дрожали, холод продирал до костей, а затея Роне казалась далеко не такой удачной, как час тому назад. Девчонке удалось нагнать страху — и Ристана готова была растерзать ее за это.

Дверь между кабинетом и библиотекой отворилась, на пороге показался Роне в одной рубахе, без камзола. Ристана покосилась на него с подозрением: за фасадом страстного любовника мерещилось чудовище, чуждое всему человеческому.

— Ах, дорогая, — искренне засмеялся он. — Неужели вы приняли всерьез весь этот детский балаган? Иллюзии, всего лишь иллюзии. Совершенно безобидные. Но вы прекрасно сыграли, радость моя. Теперь они из чистого упрямства не покинут столицу.

— В следующий раз избавьте меня от подобного удовольствия. — Ристана зябко передернула плечами. — Разбирайтесь с полоумной девчонкой сами. Чтобы я еще связалась…

На миг почудилось, что темный шер слишком пристально смотрит на вернувшийся портрет Зефриды. Пристально, со странной нежностью и тоской. Нет, не может быть, чтобы те слухи были правдой! Да и прошло уже пятнадцать лет — даже если Роне и питал когда чувства к шлюхе Тальге, они давно превратились в прах и пепел.

— Не беспокойтесь о девчонке, моя королева. — Темный шер улыбнулся горячо и обещающе. — Нам никто не помешает. Обсудим государственные дела…

Роне шагнул к ней.

Глава 11. Король умер…

…не оставим возлюбленного брата в беде…

…спешим на помощь с тремя полками драгун и светлой шерой-прим Ансолье…

…подойдем к Мадарису не позднее 10 дня пыльника…

…настоятельно просим больше не рисковать военными силами Валанты без должной магической поддержки…

…тоскуем в разлуке с нашей возлюбленной невестой Шуалейдой…

С.ш. Люкрес Брайнон

10 день пыльника, утро (несколько часов назад). Риль Суардис

Ристана

Ристана швырнула сто раз перечитанное письмо кронпринца на пол и сжала кулаки. Но насмешливые строчки продолжали плясать перед глазами — за два дня, прошедших с тех пор, как проклятое письмо убило отца, Ристана выучила его наизусть.

— Что уставилась? — зашипела она портрету мачехи. — Это все ты виновата, Хиссово отродье! Ты и твоя дочь!

Схватив нож для вскрытия писем, Ристана подбежала к портрету последней королевы и всадила острие в нарисованную грудь. Рванула вниз, и наискось, и еще… только когда холст перестал протестующе трещать и повис лохмотьями, обнажив вишневые шпалеры, она вздохнула и отступила. Писаный маслом император скептически смотрел с другой стены отцовского кабинета… Нет, теперь — ее кабинета. Ее, законной наследницы, лишенной трона, но не лишенной власти.

— И твой сын не получит ни Валанты, ни Шуалейды, — усмехнулась Ристана прямо в жесткие бирюзовые глаза Элиаса Брайнона. — Это моя земля. Мой дом.

Стук в дверь заставил Ристану вздрогнуть, выронить нож — на миг показалось, что с него капает кровь, но это был всего лишь отблеск солнца. Она сорвала со стены погубленный портрет и спрятала за ближний комод.

— Что? — громко спросила она, придав лицу подобающе скорбное выражение.

— Его темность Рональд шер Бастерхази просит аудиенции у вашего высочества, — приоткрыв дверь, дрожащим голосом произнес королевский секретарь.

— Его темность? — Ярость снова поднялась тяжелой душной волной: где он был, когда она нуждалась в нем? Когда звала и металась в отчаянии? — Ах, его темность!

— Приветствую, ваше высочество.

От рокочущего, бархатного голоса ее сердце учащенно забилось, во рту пересохло. Проклятье, она так надеялась, что переболела за эти месяцы, что больше не любит Хиссово отродье — потому что знает, какое чудовище он на самом деле…