Сердце убийцы

«Нет! Ни за что!» — мысленно закричала Шу, потянулась к Источнику… и опять увязла в инертном желе.

«Твоя глупая ненависть дорого обойдется твоему брату».

Убедившись, что магия недоступна, Шуалейда дернулась к брату: устроить скандал, драку, да что угодно, лишь бы не позволить Ристане объявить о помолвке короля с девицей Ландеха. Но не смогла пошевелиться. Все то же проклятое желе загустело и держало ее. А внутри росло отчаяние, поднималось бессильными слезами.

«Отпусти меня! Ты не смеешь! Я… я пожалуюсь Светлейшему!»

«Светлейший не станет вмешиваться во внутренние дела Валанты. Подумаешь, безвременная смерть почти бездарного мальчишки и еще восемнадцать лет регентства Ристаны, для него это несущественная мелочь».

«Бастерхази, если ты сейчас же не прекратишь это, я… я убью тебя! Видят…»

«Не разбрасывайся клятвами».

И тут же она ощутила на своих губах его обжигающие, властные губы, а всем телом — твердое, знакомое до последнего волоска тело. Ее опалило жадным огнем, растопило, вплавило в темного шера. На какой-то безумный миг это показалось совершенно правильным, прекрасным, самым лучшим и самым нужным на свете — словно встал на место и начал прирастать вырванный кем-то кусок ее сердца…

«Ты нужна мне, моя Гроза. Я…» — пророкотало темное пламя, рождая в самой глубине ее сути ответную дрожь.

Все в тот же безумный миг ей показалось, то он сейчас скажет: «Люблю тебя». Она почти слышала это. Почти готова была выдохнуть: «Я тоже люблю тебя, Роне». Но…

«Я… в последний раз предлагаю свою дружбу».

От боли, разочарования и злости на себя, наивную дуру, потемнело в глазах. Она изо всех сил оттолкнула проклятого темного — и… ничего. Он лишь глухо и совсем невесело рассмеялся. А сквозь его смех до ушей Шуалейды донеслось:

— …подтвердим дату королевской свадьбы на Осеннем балу. Конечно, траур только закончится, но наш покойный отец желал, чтобы род Суардисов был продолжен как можно скорее… У нашего возлюбленного брата слабое здоровье… не более полумесяца… народный праздник…

Ристана торжествовала и не желала этого скрывать. Ей удалось поймать глупого мальчишку в примитивную ловушку. Он сам в эту ловушку полез, пригласив Виолу Ландеха на танец. Ристане всего-то и надо было, что явиться в подходящий момент и «соединить любящие сердца» при сотне свидетелей. Ну и самое главное, чтобы свидетели видели — король не протестует, а вполне доволен помолвкой. А если он вздумает потом затеять скандал, обвинить Ристану в манипуляции и подлоге, а Бастерхази — в нарушении закона о неприкосновенности августейших особ, ему никто не поверит. Ведь все знают, что юный король без ума от горя после смерти отца и потому много пьет и ведет себя совершенно не по-королевски. Совет, послушный Ристане, легко признает Каетано недееспособным, дай им только повод.

Вот он, ключевой момент плана. Предательство Бастерхази. Нарушение закона. О, если бы Шуалейда была хоть немного сильнее и опытнее, если бы она хотя бы понимала, что и как делает Бастерхази!..

Потому что на самом деле Каетано протестовал. Здесь и сейчас. При сотне свидетелей.

«Нет! Вы не смеете! Прекратите! Я не хочу на ней жениться! Шу, помоги же мне!» — кричал Кай, колотясь о стены воздушного кокона.

Но протестов Каетано никто, кроме Шуалейды и Бастерхази, не слышал и не видел. Проклятый темный шер не только запер его в ловушке. Он показывал гостям убедительную иллюзию: слегка пьяного, немного растерянного, но вполне довольного происходящим мальчишку. Даже Зако с Мануэлем видели морок, и даже капитана Магбезопасности этот морок обманул. Почему, почему Двуединые одарили темного шера столь щедро? Это несправедливо!

«Отпусти немедленно!» — рванулась из призрачных рук Шуалейда.

«Или ты будешь моей, или Каетано женится на Ландеха и умрет, — угрожающе пророкотал Бастерхази, сжимая ее сильно, до синяков на ребрах. — Ну?»

«Ни я, ни Кай не будем твоими куклами. Будь ты проклят!», — выдохнула она.

«Я уже проклят, ваше высочество», — в голосе Бастерхази прозвучала такая горечь, что Шу едва его не пожалела. Едва? Не считается! Она ненавидит предателя и будет ненавидеть всегда!

«Отпусти!» — снова потребовала она… и наваждение отпустило. Инертное желе растаяло, потоки снова свободно струились вокруг нее.

Шуалейда судорожно вдохнула, шагнула к брату… И в этот момент четко осознала две вещи. Во-первых, что она опоздала. Помолвка уже объявлена, иллюзорный Каетано уже на все согласился и даже поблагодарил дорогую сестру. А во-вторых, что одна, без помощи Дайма, Шуалейда ничегошеньки не сможет изменить. Ей не стереть память сотне гостей, слишком тонкая работа. Разве что устроить во дворце пожар или наводнение…