Сердце убийцы

И призвала весь свет, всю любовь, которые в ней были. Ведь однажды у нее получилось, получится и сейчас! Исцелить Мануэля намного проще, чем оживить Саламандру. Мануэль жив… И плевать, что он потерял не только половину крови, но и… Нет. Она просто не будет думать о том, как именно его пытали. Это не нужно. Она лучше вспомнит его живым, здоровым и веселым, таким, каким он должен быть, ее друг Маноло.

— Достаточно, Шу, — вырвал ее из транса голос Энрике. — Оставь себе хоть что-нибудь.

— А?.. — Она с трудом разлепила глаза и заставила себя посмотреть на Мануэля. — Он здоров?

— Телом — да. Будь добра, отойди, чтобы он тебя не видел.

— Зачем? — растерялась Шу.

— Затем, что Маноло тебя боится, — пояснил очевидное Зако. — Нам нужно узнать, кто это сделал.

— Бастерхази, кто ж еще! — в ней снова забурлила ненависть.

— Скорее всего, — кивнул Энрике, — но нам нужны доказательства. И не мешало бы понять, почему у него такая реакция на тебя. Так что спрячься, пожалуйста.

Шу недовольно передернула плечами и накинула на себя пелену невидимости. Она тоже очень, очень хотела понять, почему Мануэль ее боится. Вот была бы она опытной менталисткой, легко бы разобралась…

Проклятье. Ну конечно. Опытный менталист у нас кто? Бастерхази. Вот он и похозяйничал в разуме Мануэля. Какие еще доказательства нужны?

Тем не менее, она прислушалась.

— …хотел бы я забыть, — тихо и совершенно убито отвечал Мануэль. — Энрике, это точно была не Шу, я знаю, она никогда бы не стала…

— Расскажи по порядку, Маноло.

— По порядку… я пошел за ней в башню, хотел успокоить, поддержать… — Мануэль болезненно поморщился, а на Шу пахнуло его ужасом. — Меня подстерегли в галерее. Охранный амулет не сработал… он никогда не срабатывает на… ее высочество. Она же сама его делала… Энрике, дай воды, а? Меня сейчас вывернет.

Пока Мануэль пил, Шуалейда старательно повторяла про себя умну отрешения. Она должна быть спокойна. Она должна во всем разобраться. Ей не нужно прямо сейчас кидаться к Маноло и клясться, что его пытала не она, он и так знает. А с его воспоминаниями и реакциями она разберется. Обязательно разберется. Она не позволит Хиссову отродью отнять друга! У них с Каем не так много верных людей, чтобы ими разбрасываться!

Верных людей… не так много… Зако и Бертран Альбарра, Мануэль Наба, Энрике и Бален Герашан — вот, собственно и все. Все?.. Злые боги!

Ей пришлось зажать себе рот, чтобы не закричать: Энрике, ты следующий! Ты и Бален!

А тем временем Мануэль тихо и почти безэмоционально рассказывал, как «Шуалейда» ударила его по голове, а очнулся он уже здесь. Пришпиленным к дереву. Рассказывал, как его пытали, не давая потерять сознание, как наслаждались его болью, смеялись над его любовью и преданностью, как он повторял себе — что это не она, она бы никогда не стала мучить его. А ему напоминали о замученных до потери памяти узниках Гнилого Мешка и спрашивали — почему он считает, что чем-то отличается от них? Он — всего лишь еда. Вкусный страх. Сладкая боль. И велели кричать громче…

— Но это была не она. Даже не женщина. И не шера.

— В смысле не шера?

— Я знаю, как Шуалейда пьет боль, это такое ощущение… Ну ты понимаешь, — Мануэль понизил голос. — Когда она это делает, мне хорошо, а не больно. Проклятье. Я не знаю, как теперь буду смотреть на нее. Энрике, ты же мне поможешь?

— Помогу. Не уходи от темы. Значит, мужчина?

— Мужчина, отлично разбирающийся в пытках. Я бы сказал, профессионал.

Шу снова зажала себе рот, чтобы не закричать: «Бастерхази!»

— Истинный шер? Ты разглядел ауру под личиной.

— Нет. Но не поэтому. Он не использовал дар.

— Или ты этого не заметил.

— Я бы заметил. Ты же сам меня учил — шер пользуется даром неосознанно. — Мануэль кивнул на чистое покрывало, подстеленное Шуалейдой перед лечением. Совершенно неосознанно призванное и подстеленное, просто потому что ей не хотелось класть раненого на грязную землю. — Так же, как слухом, голосом или руками. Так вот этот даром не пользовался вообще.

«Потому что хитрый мерзавец!» — хотела сказать Шу, но промолчала. Есть вероятность, что пытал Маноло кто-то другой. Не Бастерхази. Кто-то из прихвостней Ристаны под личиной. А личину делал Бастерхази, чтобы скопировать ауру, нужен минимум шер-дуо.

— Что ж, с одной стороны это несколько усложняет поиск. С другой — сужает круг подозреваемых, — задумчиво пробормотал Энрике.

— Если это не истинный шер, значит — не Бастерхази, — кивнул Зако, до того сидевший рядом молча. — Кроме него мы с тобой, Маноло, мешаем только одному человеку.

— Ее высочеству Ристане, — с нескрываемой ненавистью сказал Мануэль. — Это точно был кто-то из ее слуг.

— Я сделаю копию твоих воспоминаний и отошлю в Метрополию на экспертизу. Сам я, к сожалению, не менталист.

— Может быть, Шу? — спросил Зако.

Мануэль вздрогнул. Непроизвольно. И снова Шуалейда ощутила все его эмоции. Все. Кроме любви, нежности и доверия, которые были лишь вчера.

Нет. Этого она ни Ристане, ни Бастерхази не простит. Никогда. И неважно даже, кто именно марал руки кровью — виноваты в любом случае эти двое.