Сердце в ладонях (СИ)

- При чём тут это вообще? - вспылил Хань, шарахнув кулаком по столешнице так, что монитор покачнулся.

Врач выразительно вскинул бровь.

- Сами видите, да? Такой ваша реакция вскоре будет на всё, даже на незначительные мелочи, которые по какой-либо причине будут вам неприятны. Ваша мать говорила, что вас трудно назвать раздражительным, однако за время нашей беседы вы вспыхнули уже не раз и постоянно раздражённо болтаете ногой или стучите пальцами.

Хань заметил это только после слов врача. Он действительно сердито болтал ногой или барабанил пальцами по столешнице, крутился и вертелся, не мог усесться нормально и… И, да, его всё вокруг бесило. Ещё очень хотелось спать или просто прилечь.

- Подумайте как следует, пожалуйста. Скоро будет ухудшение, потому что ваш плотный график не даёт вам расслабиться ни на минуту. Когда же вас госпитализируют - а это случится непременно, если ничего не предпринимать - вам проведут полное обследование, и всё так или иначе вылезет на свет. Надо ли говорить, к чему это может привести?

- Полное обследование? - напряжённо переспросил Хань. Вот это уже паршиво, потому что он и Чонин… то есть… Чёрт. И это - помимо прочего. - Я подумаю. Скажите, какие-нибудь лекарства…

- Они будут бесполезны. Лекарства работают только в комбинации с отдыхом. Без отдыха они не дадут вам ничего.

Хань благодарил судьбу за то, что она лишала его возможности остаться наедине с Чонином хотя бы несколько дней. Он собирался с силами и пытался придумать «правдивую ложь».

Тем не менее, когда встреча состоялась, Хань оказался совершенно не готов к ней. Чонин подстерегал его в ванной, когда все легли уже и не могли им помешать. Сидел и ждал в темноте. Хань зашёл внутрь, сам запер дверь и включил свет. И едва не ломанулся прочь сквозь закрытую дверь, когда увидел Чонина прямо перед собой.

Спустя миг Хань прижался спиной к двери, а Чонин сделал ещё шаг и упёрся руками в деревянную панель, дополнительно зафиксировав тем самым Ханя на месте и отобрав надежду на побег. И Хань обречённо закрыл глаза, чтобы хоть так спрятаться от пристального и обжигающего взгляда Чонина.

Тишина давила на виски и причиняла ещё большую боль, чем гневные или обиженные слова.

- Хён… - едва различимо, почти что беззвучный тёплый выдох.

- Прости, - прошептал Хань, рванулся вперёд и крепко обнял. - Прости.

Он сбился на китайский, торопливо пробормотав все возможные извинения, какие только знал. Зарылся пальцами в тёмные волосы, притянув к себе ещё ближе, и отчётливо повторил уже по-корейски, прикасаясь губами к виску:

- Прости меня.

- Что… Что случилось? - забеспокоился Чонин, вывернулся из его объятий и немного отстранил. - Что всё это значит?

Хань упрямо обнял его вновь и медленно принялся рассказывать всё по порядку. Гладил тёмные волосы, прижимался щекой к щеке Чонина и продолжал говорить. Как ни странно, но стало легче.

- Почему ты сразу не сказал? - после долгой паузы спросил Чонин. Его руки прошлись по спине Ханя и остановились на пояснице, согревая и придавая сил.

- Не знаю… Не верил. Не хотел верить. Ведь это значит, что я… Что мы… Господи, не спрашивай меня об этом! Я сам пока не знаю, что буду делать со всем… этим.

- Что ты не знаешь? Этот твой врач тебе всё сказал, ведь так?

- Но это значит, что мне придётся уйти. Ты понимаешь? А если я уйду… Ты… Чёрт, скажи мне, что это сон. Просто сон. И скажи мне, что сейчас я проснусь, и всё будет так, как было прежде.

Чонин тронул пальцами его подбородок, заставил поднять голову и поцеловал вместо того, чтобы что-то сказать. Достаточно пылко поцеловал, чтобы забыть о плохом. Они ловили губы друг друга и менялись дыханием, пока могли дышать и обходиться без воздуха, но потом пришлось всё же прерваться.

- Пока ты жив, всё весьма условно, знаешь? Только смерть отменить нельзя. Если тебе нужно уйти, чтобы быть в порядке, ты уйдёшь.

- Что? - опешил Хань. Меньше всего он ожидал услышать от Чонина именно это.

- Я хочу, чтобы с тобой всё было хорошо. Нет, я не хочу, чтобы ты уходил, но не могу удерживать тебя такой ценой. И к чёрту цену вообще. Мне нужен ты, а тебя не будет, если всё оставить как есть, ведь так? - Чонин медленно провёл губами по щеке Ханя и вздохнул. - Наверное, это будет ад, но я привык в нём жить. Это всё равно ад даже сейчас. Видеть тебя, быть рядом и не сметь показать истину никому - даже тебе. Все эти наши условности, сигналы, осторожность, дрожь из-за малейшего шороха… Чтобы никто не понял, не догадался… У тебя ведь остались мечты? Хоть какие-нибудь? Если ты сейчас остановишься, а потом последуешь за ними, ты будешь счастлив?

- Сам по себе? - уныло уточнил Хань. Жить мечтой без того, кому веришь и кого любишь? Без Чонина?

- Ты собираешься на Марс? - тихо фыркнул ему на ухо Чонин. - Или планируешь отправить туда меня? Если ты уйдёшь, концерты в Китае будут под вопросом. Хотя бы какое-то время. Но кто запретит тебе поехать в Японию, Таиланд, Сингапур или в Корею? Ты знаешь контакты моей семьи, ведь знаешь?

- Предлагаешь мне стать сталкером?

- Вовсе нет. Ты ведь будешь чем-нибудь заниматься тоже. Но иногда…