Сердце в опилках

Один директор цирка сидел среди столичных гостей чернее тучи. Накануне его «штрейкбрехеры» «Арлекины» провалились с треском. Приехавшие из Главка москвичи вчера вот так же сидели и смотрели вечернее представление в директорской ложе. Они после каждой репризы этого театрального коллектива поворачивались к директору и вопрошали:

— Это кто?.. Это что, по — вашему, — клоуны? Как вы говорите, «Арлекины XX века»? Я бы их оставил в девятнадцатом! Мм-да-а, Эдуард Андреевич, наломали вы дров, заварили кашу, не проглотишь без валидола и коньяка…

Директор понял это, как подсказку к званному ужину и после представление накрыл «поляну», но гости под разными предлогами деликатно отказались. В данной ситуации они приехали решать вопросы, а не усугублять и без того сложное положение. Они вроде должны были, в знак солидарности, как управленцы, поддержать директора. Но тот мало того, что на ровном месте создал глупейший конфликт, чуть не сорвав подписанный договор с киностудией, так ещё достал всех кляузными телеграммами и звонками. Каждый раз в разговоре с руководством, словно незаметно шантажируя, хитро вплетал «политические подоплёки». Самое страшное для работников Главка было то, что этот директор абсолютно ничего не понимал в цирковом искусстве. Но это была министерская «номенклатура» — приходилось терпеть. Последнее время они и не такое встречали. В Костроме, например, было дело, директором поставили бывшего начальника банно-прачечного комбината, в Иркутске — вообще начальника тюрьмы…

…На манеже появился ассистент Смыкова Евгений с пюпитром и гитарой в руках.

— Сейчас скажет — «романс!» — подумал директор цирка, скучая в ложе. Он уже знал репертуар наизусть. — Чего смешного тут? Взрослые люди кривляются, идиотничают, жиром оплыли, а всем весело! Не понимаю!..

— Романс! — сказал партнёр клоуна и провёл по струнам…

Директор хмыкнул и наклонился к уху заместителя художественного отдела Главка.

— Насколько я знаю, спущен приказ вашего отдела, чтобы в репертуаре клоунов была хотя бы одна реприза на политическую тему. Так?

— Ну, так, — не отрываясь от манежа, ответил тот и невольно напрягся — опять этот «тошнотик» ищет «политическую подоплёку». Достал!..

— А у Смыкова такой репризы нет! Все репризы — пустяшные, какое-то мелкотемье, глупость!..

— Можно я посмотрю? — попросил работник Главка, — Потом обсудим…

Евгений, ассистент Смыкова, аккомпанируя себе на гитаре, запел хорошо поставленным голосом известный романс.

— Я встре-е-ти-ил ва-ас и всё-ё…

Тут из-за кулис выскочил с задорно хрюкающей свиньёй Смыков.

— И всё!.. — как бы подытожил несостоявшееся пение партнёр клоуна. — Это что? — спросил исполнитель романса, показывая на свинью.

— Единственная в мире свинья — акробат!

Внимание! Сейчас она покажет прыжок смерти — сальто-мортале! Прыжок исполняется в первый и… — Смыков смешно задёргал подбородком, словно собираясь зарыдать — последний раз… Алле! Ап! — скомандовал он хрюшке. Но та вместо сальто, просто легла на манеж и сделала пирует, первернувшись через спину. При этом успела в воздухе смешно дрыгнуть ногами. Краля тут же вскочила и весело захрюкала, повизгивая, предвкушая угощение, как это было на репетициях. Смыков незаметно подкормил животное, поощряя работу.

— Да нет же, свинка, не пируэт, а сальто. Приготовились: Але! Ап! — Краля снова сделала пируэт и легла на манеж, задрав ноги кверху и стала активно тереться хребтом о ковёр манежа, почёсывая спину. В этот момент она громко и блаженно повизгивала, дрыгая ногами. Было полное ощущение, что свинья, как человек, валяется, помирая от хохота. Этот трюк, а точнее, как говорят в цирке, «корючка» однажды получилась сама собой. Краля это делала постоянно и с большим удовольствием. А чтобы она это исполняла в нужное время, Смыков закрепил рефлекс прикормкой.

— Нет, мало того, что ты мне при всех «свинью подкладываешь», так ещё хохочешь тут! — Зрители тоже захохотали, аплодируя. Никто из них никогда не видел, чтобы так уморительно смеялась свинья.

В ложе тоже прыснули: «Ну, Смыков!..» Директор цирка напрягся — этой репризы он раньше не видел!..

— Она у тебя никогда в жизни не прыгнет! — констатировал Евгений.

— Это почему же? Она тебе сказала? — Смыков указал на хрюшку.

— Нет! Просто у вас на двоих лишних килограммов пятьдесят!

В боковых проходах артисты буквально взвыли от неожиданности и восторга! Своими аплодисментами они едва не погубили всё дело. Те, кто смотрели, мгновенно догадались на какую тему будет реприза. Смыков сделал неуловимый знак в проходы, чтобы те не мешали.

— Слышь, подруга, это в животноводстве хорошо с таким весом, а ты ведь артистка! Как тебе не стыдно выходить на манеж в таком виде? Тебе надо срочно худеть! — Смыков откровенно посмотрел в ложу.

Директор побагровел и зло засопел. Он тоже всё понял. Это был вызов!

— Ну-ну, фигляр! Ты у меня попрыгаешь! Ты у меня вместо свиньи прыгнешь! — прошипел он, кусая согнутый палец.

Краля потянулась к Смыкову и завертела пятачком, призывно повизгивая, словно собираясь тому что-то сказать.