Сердце в подарок (СИ)

Помощь маме в обустройстве, забота о сёстрах, об огромном дико заросшем, но чудесном саде, учёба аптекарскому ремеслу у мэтра Лурье, совершенствование лекарского дара — спасали от чёрной хандры.

Эдвард навестил один только раз, в начале весны, чтобы забрать меня обратно в столицу, готовиться к церемонии. К несчастью, Агата — и так не отличавшаяся особым здоровьем — умудрилась серьёзно простыть, и мама осталась с ней, искренне печалясь, что не сможет помочь с приготовлениями.

Но Эдвард заверил: его троюродная кузина лэди Беатрис Лиаль и её мать горят желанием составить мне компанию и на правах единственных близких родственниц женского пола со стороны Тьеров взвалить на себя тяжкое бремя предстоящих хлопот и предсвадебной суеты.

«К тому же, Трис — завзятая модница, так что наша Мири будет самой красивой невестой».

Боги! Он назвал меня по имени в первый раз… Я летела в столицу как на крыльях, уже зная заранее — всё будет безупречно.

Мама справится, Агата выздоровеет, и вся моя семья сможет гордиться, когда увидит какую чудесную свадьбу я организую.

Какая-то пара месяцев, может чуть больше, и я стану лэди Мирандой Тьер! Наконец-то!

Но в городе меня ожидало горькое разочарование.

По приезду Эдвард пропадал целыми днями на службе, а вместо двух лэди Лиаль меня встречала одна — Беатрис. Она была ровесницей Эдварда, может чуть младше, и очень… очень красивая. Неприлично красивая.

Боги, как жаль, что её мать, лэди Тина, не смогла приехать.

Милая и приветливая поначалу, лэди Беатрис впоследствии оказалась на редкость неприятной особой.

Правда, нужно признать, со свадьбой она действительно помогала. Если, конечно, считать за помощь бесконечные примерки под ворчание портних, что кому-то стоит меньше пробовать сладости, а то платье порвётся по шву в самый ответственный момент, выматывающие походы по цветочным лавкам в поисках экзотических растений, от запаха которых кружилась голова и нещадно свербело в носу, бесконечная суета по поводу многочисленных приглашений, составления меню, свадебного путешествия.

Иногда мне казалось, что лэди Лиаль организует не мою, а свою собственную свадьбу.

Но не только это выводило меня из себя. О, нет…

Вопреки всем усердным стараниям близкой родственницы Тьеров угодить «капризной и взбалмошной невесте», мне с трудом, но удавалось отстаивать свою точку зрения. За что я регулярно получала изрядную порцию гадостей под соусом «бескорыстной» заботы о несмышлёной провинциалке. Правда делалось это исключительно наедине, в присутствие Тьеров мне улыбались мило и пели дифирамбы каждому слову.

С таким вопиющим лицемерием в близком кругу я раньше не сталкивалась и порой просто не знала, как себя вести.

Но ещё больше меня потрясло иное: когда лэди Беатрис думала, что никто не видит, она буквально ела Эдварда взглядом, облизывала с головы до ног без стеснения, словно самое сладкое в мире лакомство и это было… противно и мерзко.

Я негодовала, кипела от злости. И однажды не выдержала — пожаловалась рыжему на неподобающее поведение его родственницы. Но получив довольно прохладную отповедь и пожелание «поменьше придумывать и не выискивать поводов для ссоры, тем более Трис старается изо всех сил, устраивая нашу свадьбу», отступила, не желая провоцировать скандал и начала всячески избегать лэди Лиаль.

Слава богам, лэд Эмиль стал моим спасением и, по сути, единственным человеком, с которым было приятно общаться.

Но не только поступки Беатрис выводили из себя.

После нескольких приемов, к своему ужасу и стыду, я узнала, что в даревском высшем свете меня давно считают легкомысленной вертихвосткой, которая без зазрения совести морочит голову «бедном лэду Тьеру, то и дело оттягивая светлый миг законного единения сердец под сенью храма Всех Богов, и оттого милый Эдвард так печален и редко навещает прекрасных дам в последнее время».

«Милый Эдвард» редко навещал не только прекрасных дам, но и собственную невесту. А она еженощно обильно смачивала слезами подушку, не понимая и не принимая перемен, что в нём происходили.

Ведь на первый взгляд рыжий оставался таким же любезным и вежливым как всегда, но что-то тёплое, доброе, близкое ушло, растворилось в даревском тумане. И всё чаще между нами в воздухе повисала сухость формальных фраз, отстранённость и странная недоговоренность.

Демоны! Я даже подумывала порой, что милый и любящий Эдвард мне приснился, а утром он растаял вместе с остатками дрёмы. Но я упорно гнала эти мысли, в глубине души страшась, что они станут явью.

Но бывали дни, когда горькая пелена тумана рассевалась, пронизанная тонкими золотыми лучами, и тогда рыжий становился моим личным солнцем, согревая теплотой и нежностью. Жаль, это случалось также редко, как и в настоящей жизни.

Я ждала нашей свадьбы, считая часы и минуты, твёрдо уверенная — после всё обязательно наладится. Мы уедем и будем счастливы. Только вдвоём. Я и Эдвард.

И за три дня до церемонии, мне улыбнулась удача: я нагло и беспринципно украла своё светило, чтобы греться в его лучах единолично.