Сердце в подарок (СИ)

Ох! Кручу головой, разминая затёкшую шею. Потом встаю, иду к окну. Несколько минут перекатываюсь на носочках, восстанавливая кровообращение и задумчиво наблюдая, как садовник обрезает заросшие кусты, придавая им геометрические формы.

Получается, у рыжего тяга к распутству в крови… М-да, интересно, как давно у него проклятие? Возможно, оно было ещё до того, как я всё узнала? Тогда многое встаёт на места. Я могу оправдать поведение Эдварда, дать ему ещё один шанс, но…

Демоны! Не было у него проклятий, то-то и оно! Не было и быть не могло, иначе я или мама точно увидели бы.

Нервно растираю лицо и запускаю пальцы в волосы, выдирая шпильки. Встряхиваю головой и, резко развернувшись, марширую к столу, с размаху падая на стул.

Боги, Мири, нет смысла искать чёрную кошку в тёмной комнате, тем более, когда её там нет!

В любом случае, я обязана исцелить рыжего, чтобы остаться в живых. А значит нужно штудировать теорию дальше и выбросить посторонние мысли из головы.

Как и предполагала, ювелирный способ оставался самым излюбленным у тёмных: даже если вскрывалось наличие посторонних каналов — все они вели к безымянным артефактам.

К заклинаниям, подобным паучьему, обращались редко: слишком велик риск раскрыться или того хуже — создать двухстороннюю связь, способную выдоить более слабого подчистую.

Слава богам, те времена давно прошли.

Сейчас маги тьмы варятся в собственном котле и рассчитывают только на изначальные силы, существенно ограниченные при том кровной клятвой. Любое поступление силы или энергии извне сурово карается: печать выжигает резерв похлеще настойки бодрости. И чем больше дармовой кормежки, тем быстрее наступает смерть «голодающего».

Правда в случае с проклятыми артефактами всё неоднозначно, ведь накопленная и сохраняемая ими магия не имеет «лица». Скрупулёзно очищенная от всего, что выдает её человеческую природу, она по сути — чистейшая квинтэссенция могущества. Но в конце концов и эту лазейку для тёмных «прикрыли».

Теперь только добровольно отданная сила или энергия может пополнить резерв чёрного, да и то, лишь в минуту смертельной опасности. К тому же магам тьмы строжайше запрещено творить злонамеренные заклинания — кровная клятва жёстко отслеживает нарушителей и в зависимости от проступка наказывает: начиная от медленного и мучительного выжигания резерва, буквально по крупице сводящего с ума, и заканчивая мгновенной, но очень болезненной смертью.

Да, сложно быть чёрным магом в нашем королевстве.

Сложно, но они всё равно есть и пакостят по мелочи. Правда мелочи — это в их понимании. Взять хотя бы те же любовные проклятия — просто кара богов для обычных людей. Их снимать неимоверно трудно, слишком много всего намешано. Иногда даже сам проклятый не понимает, что с ним происходит.

Но если аккуратно и педантично распутать этот плотно свитый клубок из своих и привнесённых эмоций, мыслей, образов и желаний, да ещё найти пуповину… Хм!

А это идея!

Деликатный стук в дверь застал меня врасплох: я увлечённо чертила схемы потоков, пронизывающих паутину Эдварда, пытаясь понять, какие именно части нужно отсечь, чтобы не повредить внутренние органы. Ведь рыжий не маг, а значит проклятие пожирает его жизненную силу. Если резать единым махом — большая вероятность лишить тело естественной подпитки и, не дай боги, задеть паучье заклятие.

Мой стол живописно завален кучей исчёрканных листов, а пальцы покрыты темно-синими кляксами. Не удивлюсь, если подобные кляксы цветут буйным цветом и на лице. Дурную привычку грызть перо и тереть нос в задумчивости не могу побороть с детства. Мама частенько потешалась над «чумазым котёнком», приносившим ей свои первые творения на суд. Хорошо хоть в голос не смеялась.

— Миранда, можно?

— Д-да, минуточку! — Я сразу узнаю голос лэда Эмиля и вскакиваю.

Быстро сгребаю в кучу опасное содержимое и прячу в одном из выдвижных ящичков. Наведя относительный порядок, оставляю на видном месте только книги, принесенные Тьером-старшим. В них совсем немного информации о тёмных проклятиях, поэтому можно смело вернуть законному владельцу — королевской библиотеке. Всё равно ничего архиполезного не почерпнула, по сравнению с Клариной теорией.

Распущенные волосы падают на лицо, пока я вожусь, судорожно оттирая вездесущие чернильные пятна, а после безуспешно пытаюсь собрать локоны в пучок, то и дело роняя шпильки под недвусмысленное приглушенное покашливание.

Кое-как собрав неряшливый узел на макушке, сдуваю оставшиеся пряди и спешу к двери. Томить лэда Эмиля и дальше не рискую, всё-таки он — хозяин, а я — гостья.

— Извините, что заставила вас ждать, лэд Тьер. — Приседаю в почтительном реверансе, как того требует этикет, пряча не до конца отмытые пальцы под складками ткани.

— К чему эти расшаркивания, дорогая? — Меня подхватывают и поднимают. — Оставим условности для посторонних. Мы же не чужие люди, — чуть укоризненная улыбка, и я вынужденно киваю в ответ.

Да, мы не чужие… Но и не родные.