Сердце в заложниках

– Ангела Паркер на базе? – с содроганием задаю я вопрос, хотя понимаю, что не готов к положительному ответу.

К моему облегчению, Хартман отрицательно мотает головой:

– Ты же знаешь… она давно на удаленке.

– Ты как? Идти можешь? – Я помогаю Хартману сесть, прислоняю его спиной к стене.

Он морщится, кивает пару раз в ответ и хрипло прокашливается.

– Была заложена… бомба? – сипло спрашивает он, оглядываясь.

– Да не только. Там полный ад. Давай, вставай…

Вместе с Делайлой мы кое-как поднимаем Хартмана на ноги. Едва придя в себя, он уже прислоняет палец к гарнитуре и пытается по каналам связи, сменяющим друг друга, понять обстановку. Пока мы выбираемся в коридор, Хартман коротко озвучивает то, от чего у меня кровь стынет в жилах:

– Около пятидесяти вооруженных сотрудников PJB открыли огонь внутри базы. Сработала заранее заложенная бомба на нашем этаже. Говорят… эти агенты помогают Карлу Мерфи покинуть здание. Информация о погибших собирается. Есть странность: предатели не стреляют по всем, кто попадается. Точно известно о двух погибших из нашего руководства. Купер… мертв.

Твою мать.

Я останавливаюсь прямо посреди коридора, осмысливая услышанное. Конечно, я не питал особых симпатий к своему главному начальнику, однако многие из нас проработали под его руководством почти всю свою карьеру…

Внезапно в голове проскакивают воспоминания о той засаде на дороге, в которой пострадала Делайла. Мы уже давно выяснили, кто за этим стоял, однако только сейчас я понимаю, кто был главной целью Карла Мерфи. Региональный руководитель PJB, который в тот вечер вызвал меня на разговор. Джонатан Купер.

Какого черта вообще происходит?

Делайла касается моей руки кончиками пальцев, вырывая меня из секундного ступора. Я смотрю на нее, но все равно будто сквозь. Мои мысли безостановочно крутятся, сплетаются друг с другом в попытках понять, что творится вокруг и как вообще это стало реальностью.

Мы попадаем из коридора в огромный колодцеобразный холл, пролетающий между всеми этажами базы. Вокруг царит хаос, люди в суматохе бегают туда-сюда, пытаясь помочь раненым. Я насчитываю навскидку восемь погибших и с оцепенением узнаю в них членов руководства нашего отдела, самых разных должностей и рангов. Из обычных сотрудников PJB убиты трое.

Хартман касается гарнитуры и отдает один приказ за другим, и от его слов даже мне хочется передернуть плечами от озноба. Я крепче сжимаю пальцы Делайлы в своей руке, украдкой смотрю на нее и нахожу лишь отражение своего же состояния.

– Проверьте третий сектор, там могут быть раненые. Да. Оповестил уже… да. Наш сектор пострадал больше всего. Не нашли? Продолжайте эвакуацию. Да… мы ждем помощь, но сам понимаешь… – Хартман останавливается, смотря перед собой. И долгие секунды спустя отнимает палец от гарнитуры и смотрит на меня. – Атаки пошли на все крупные базы и объекты PJB. По всей стране. Ситуации, похожие на нашу: вооруженные атаки изнутри.

Мурашки ужаса покрывают все мое тело.

– Уходите отсюда, – кивает Хартман в сторону выхода. – Я свяжусь с тобой позже. Выведи гражданского в безопасное место.

Кивнув Хартману, я еще пару мгновений смотрю на него и выдавливаю глупое:

– А ты?

Не хочу задумываться о том, что он является заместителем Купера. Тоже… руководящим чином. Перед глазами охотно всплывают совсем свежие воспоминания об окровавленных трупах, лежащих на бетонном полу.

Хартман не находится с ответом. Я понимаю, что такой человек, как он, не может просто взять и сбежать отсюда, не попытавшись спасти всех, кого только сможет. Он не бросит своих ребят в этом аду. Хартман не успокоится, пока не разберется во всем, что происходит.

Если он переживет этот день.

Мы с Хартманом Стиллом никогда не были особо близки. Пара-тройка корпоративов, множество задач под его руководством и с его поддержкой, деловые разговоры в рамках работы и лишь пара шуточек от меня – вот и все наше общение. Но я просто не могу оставить этого человека здесь, зная, что его, скорее всего, убьют. Это не моя ответственность, у Хартмана своя голова на плечах и куда больший боевой опыт.

Черт возьми. Он – один из тех вышестоящих, к которым у меня никогда не было вопросов. Да даже если были бы …

– Ты идешь с нами, – выпаливаю я быстро.

– Паркер, я…

Так и хочется на нервах огрызнуться в рифму.

– Тут нечего делать! – почти кричу я. – Нечего, понимаешь? Тебя просто убьют, как только увидят! Не вынуждай меня уговаривать тебя, как строптивую принцессу. Потом выслужишься, мертвый ты никому не поможешь.

Хартман сжимает губы в тонкую линию. В его глазах я вижу такое тяжелое стальное упрямство, что невольно восторгаюсь, как же ему подходит эта чертова фамилия[11]. Когда я уже успеваю приготовиться к его отказу, Хартман снимает с уха гарнитуру и убирает ее в карман. Присущее ему сильное и мрачное выражение в глазах блекнет и обращается опустошением. Видимо, для руководителя, пусть и низшего звена, подобный поступок ощущается настоящим предательством. Но о психологическом состоянии Хартмана мы позаботимся как-нибудь потом, когда выберемся из этого дерьма.